Могильщик. Цена покоя (СИ)

Теперь уже бывший рыбак закрыл глаза, надеясь, что сейчас к его ноге привяжут камень и отнесут к реке. Но у Щуки имелся другой план. Он не был бандитом, он считал себя честным человеком, и убивать должника по-тихому не собирался.

На следующий день Щука собрал всех местных рядом с большим дубом, растущим неподалёку от трактира. Грест стоял на коленях, и на его шею была накинута петля. Другой конец верёвки, перекинутой через толстый сук, находился в руках у того самого сына Щуки, с которым бывший воришка рыбачил.

– Этот чужак задолжал мне в кости, – негодовал Щука, размахивая руками, – но я предложил ему отработать долг. Я дал ему кров и еду, но он подло…

Грест не слушал. Его тело болело. Кровавые сопли стекали по верхней губе и подбородку, из глаз сочились слёзы. Он вспоминал всё хорошее, что случилось с ним в жизни, и всё плохое. Плохого выходило больше.

Да и как по-другому могла сложиться жизнь сироты? Его дом вместе со всей семьей сгорел в пожаре. Он выжил, но оказался на улице. Он умер бы, если б Жёлтый не накормил его тогда. А накормив, дал понять – бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Жёлтый научил его воровать, но сама профессия городского карманника оказалась мышеловкой, в которой сыр неожиданно был платным. Он рос, и воровать кошельки становилось всё сложнее. Но он не сдавался.

Потом Грест влюбился. В шлюху, конечно, ведь других женщин он и не знал. В дорогую шлюху, которую Жёлтый подарил ему на семнадцатый день рождения, подшучивая, что Грест – единственный воришка в Ариланте, который знает точно, когда вообще этот день. И Грест, оказавшись в её постели один раз, спустил на неё все деньги, покупая её ласки в те дни, когда она была свободна от более состоятельных клиентов, что случалось нечасто. А когда деньги кончились, он занял. А потом занял ещё…

Сейчас он здесь и через минуту умрёт, задохнувшись в петле. Скорее всего, никто не будет душить его так же долго, как могильщик душил того жреца, но на быструю смерть от перелома шейных позвонков надеяться не приходилось. Единственное, что утешало – смерть от рук того бонзы была бы в разы дольше и мучительней.

Грест тихо заплакал, когда верёвка натянулась на его шее, и дышать стало тяжелее.

– Что здесь происходит? – раздался резкий каркающий голос.

Грест вздрогнул, поняв – этот голос ему знаком. Давление верёвки ослабилось, но он не рискнул открывать глаза: ему казалось, что могильщик пришёл сюда, чтобы убить его.

– Вешаем воришку, – зло сказал Щука. – Разве не видно?

– Прекрасно видно. Я знаю этого человека. Он снова взялся за своё?

– Если под «снова взялся за своё» подразумевается воровство, то да, снова взялся за своё.

– Сколько он украл?

Щука ответил не сразу. Даже галдящая толпа притихла.

– Нисколько, – процедил он после достаточно долгой паузы.

– В каком смысле – нисколько?

– Мы взяли его, когда он пытался меня ограбить, – огрызнулся рыбак.

– За попытку ограбления бьют, – резко проговорил могильщик, – что вы, как я вижу, уже сделали. За ограбление могут повесить, да и то только если человек ограбил короля, в противном случае ему просто отрубают палец. Разве ты король?

– Он должен мне, и мне решать, что с ним делать.

– Должен? Что ж, если вы забыли, каково это – быть людьми, и вешаете человека за преступление, которое он не совершал, я выкуплю долг этого человека, показав вам, что такое милосердие. Сколько он должен?

На миг Грест оживился. Но почти сразу понял – могильщик хочет убить его сам. Зачем ему тратить на это деньги, воришке было невдомёк, но ничего хорошего он не ждал.

– Десять грошей, – ответил Щука, явно оживившись.

Послышался звон монет, перекатывающихся в кошеле.

– Десять грошей. Я могу увести его?

– Идёт.

Чья-то грубая рука сняла с шеи Греста верёвку.

– Пошли.

Воришка поднялся с колен и, пошатываясь, побрёл вслед за чёрной фигурой.

Довольно долго они шли в полной тишине. Наконец, могильщик остановился и повернулся к Гресту. Бывший воришка и неудавшийся рыбак вновь увидел его оценивающий взгляд, отчётливо осознавая: десять грошей за его жизнь – это слишком много.

Могильщик почесал отрастающую бородку длинными обломанными ногтями, под которыми была грязь. Его щёки запали, а тёмно-синие круги под глазами больше походили на синяки.

Грест уныло смотрел могильщику в глаза, хотя раньше наверняка стушевался бы. Всё равно ему конец. Подспудно пришло понимание, что взгляд изменился… Нет, изменился не взгляд. Грест хорошо помнил – у черноволосого были серо-зелёные глаза. Сейчас же их цвет стал настолько тёмным, что едва можно различить зрачки.

– Зачем? – спросил он.

– Зачем я выкупил тебя? – спросил могильщик. – Убивать за попытку ограбления – зверство.

– Только ради этого? – фыркнул воришка.

Могильщик вместо ответа снял с плеч рюкзак и принялся в нём что-то искать.