Могильщик. Цена покоя

– Нет, – покачал головой шрамолицый, – я не маг. Я кто похуже, к моему и вашему сожалению. – Он скорбно улыбнулся. – Ладно, не хотите пить, хрен с вами, я узнал, что нужно. – Шрамолицый пристально взглянул на Валлая, и рубаке вновь стало не по себе. – Дело в надёжных руках. Начните, а я, если будет потребность, помогу. Но послушай, еда Костлявой, есть один могильщик… как бы его описать? Скорбная бледная рожа, длинный сломанный нос, волосы как у девки перед замужеством, разве что не в косу заплетены, шляпа и плащ – чёрные. Увидишь, не ошибёшься. Вот его пока трогать не нужно. Пока. Если понадобится, я его сам найду и убью, и, поверь, сделаю это вернее тебя, вон его, вот этого пьяного, жрецов Единого, Олистера и кого вы там ещё поминали, вместе взятых. Или я при встрече скажу тебе, что его можно убить, если таковая случится, и если у меня самого на это не будет времени. А пока у меня на него планы. Ясненько?

Валлай выдержал взгляд. С диким трудом, но выдержал.

– А если нет? – сказал он и попытался изобразить улыбку. – Что сделаешь, если я найду его прежде тебя и убью?

Шрамолицый расхохотался. Парень, которому было едва за двадцать, окончательно превратился в древнего старика с молодым лицом. До усрачки жуткого старика, хотя, казалось бы, в его внешности нет ничего даже отталкивающего, не то что пугающего.

– Говорю же, интересный ты парень, – произнёс шрамолицый, отсмеявшись и утерев выступившие в уголках глаз слёзы кулаком. – Но не настолько. Если сделаешь это вперёд меня, или кто другой сделает, будешь, или будет, завидовать чёрной завистью парню на дыбе, которого вот-вот обмакнут в кипяток, снимут ему кожу, кастрируют, разорвут тело крюками, выпотрошат кишки и, в конце-концов, четвертуют. Чёрной завистью будешь завидовать. Уяснил?

Шрамолицый поднялся и, забрав свою кружку, ушёл. Ответ ни Валлая, ни его спутников ему нужен не был. Через миг он буквально растворился в толпе, хотя Валлай не отводил от его спины взгляда.

– Это что за хер такой был? – буквально прорычал Скрит.

– Кажется, маг.

– Какого хрена? И что за могильщик такой с бледной рожей?

– Тот, кого жрецы Единого ищут с прошлой осени, – блекло улыбнулся рубака. – И за которого назначили такую награду, что правнукам прожить хватит. Можно сказать, первый, кого мы в принципе должны убить.

– И что теперь? Не знаю, как тебя, а меня в какой-то момент проняло. А чтобы меня проняло…

Валлай кивнул.

– Меня тоже. И я не знаю, что делать. Надеяться, что не встретим этого могильщика, и выбросить этого со шрамом из головы?

Скрит поёжился и, кивнув, принялся жадно пить пиво.

Ульге поднял голову и, уставившись на рубаку, почти трезвым голосом произнёс:

– Я обоссался.

***

Тот, кто когда-то звался Карпре, неспешно прогуливался у торгового ряда. Воспоминания, которые были одновременно и чужими, и его собственными неспешно сменялись в его голове. Перед глазами до сих пор стояла беснующаяся толпа, каждый в которой пытался сначала набить морду любому, до кого сможет дотянуться, а после – тому, кто вызвал эту ярость. Но тот, кто когда-то был Кронле, уже сбежал. Существу – части существа – живущему в тот момент в его теле, это казалось не менее забавным, чем носителю. Да и той части, что сейчас находилась в теле Карпре, – тоже. В конце концов, они были лишь гостями в этих телах, проживших долгую жизнь, и невольно перенимали большую часть личности носителя.

Но в первую очередь его интересовала мощь, следы которой, пусть и хорошо замаскированные, он чувствовал и в прошлом году, и сейчас. А значит, существо, которое он – они – искали, не было гостем в этих торговых рядах. Оно появлялось здесь постоянно.

Поэтому тот, чьё тело когда-то принадлежало Карпре, бродил по рынку, принюхиваясь, выискивая хотя бы какие-то остаточные энергетические эманации, которые обязательно должны были остаться во время питания этого существа. Пока, наконец, не остановился у прилавка, за которым старик продавал готовый суп.

– Миску супа, – сказал он, стукая ребром осьмушки о прилавок, – и край хлеба. И нагреби-ка со дна, не обижай уставшего путника.

– Всем нагребаю по-честному, – произнёс торговец, улыбаясь. – Издалека путь держишь?

– Издалека.

Тот, чьё тело когда-то принадлежало Карпре, принял миску и принялся жадно есть суп. Неплохой, на самом-то деле. Помимо репы, лука, моркови и клёцок, в супе плавала пара хрящей и жилы, а на зубах как будто даже чувствовались волокна мяса. Выгребя ложкой остатки гущи, не-Карпре допил бульон через край и, вернув старику миску, впился зубами в хлебную корку. Старик, ещё улыбаясь, долил ещё полчерпака и поставил миску на прилавок.

– А куда направляешься? – спросил он, наблюдая за тем, кто жил в теле Карпре, с таким выражением лица, будто тот был его обедающим любимым внучком.