Могилы из розовых лепестков

Я поспешила вверх по лестнице, прежде чем папа смог уговорить меня остаться. Я слышала, как они разговаривали ещё некоторое время. А потом я услышала, как закрылась входная дверь. Я подошла к окну и посмотрела, как закутанный Каджика пробирается через кладбище в паре ботинок Тимберлэнд и толстой армейской зелёной куртке. По крайней мере, теперь ему будет тепло. Я уже собиралась отвернуться, когда он поднял глаза и поймал мой пристальный взгляд. Он не помахал рукой, и я тоже. Он наклонил голову в знак прощания или благодарности, а затем развернулся и побежал, пока не превратился в пятнышко в темноте.

В тот вечер я проверила билеты на самолёт. Я нашла один рейс на конец недели. Это привело бы меня в Бостон примерно к обеду, что дало бы мне достаточно времени, чтобы собрать вещи. Я бы поспала последнюю ночь в своей комнате в общежитии, а потом поехала бы обратно в Роуэн. Может быть, я могла бы найти стажировку в больнице Милосердия в Маллегоне, чтобы не сойти с ума окончательно в ближайшие месяцы. У меня было много недостатков, но безделье не входило в их число.

ГЛАВА 29. КЕКСЫ ФЕЙРИ

На следующее утро, проснувшись слишком рано, я достала книгу из-под матраса и пролистала её. Я искала секреты, о которых упоминала Холли, но всё, что я нашла на страницах «Дерева ведьм», — это рассказы о ритуалах охотников и традициях фейри, а также о других мифах, таких как мишипешу.

Там было много информации, которую Холли рассказывала от третьего лица и изобиловала такими подробностями, что это больше походило на историческую выдумку, чем на реальный рассказ. Хотя я тщательно искала, я не нашла упоминания о том, как выбирать между моей стороной фейри и моей стороной охотника. Всё, что я узнала, было интересно, но это не рассеяло туман в моём сознании. Ближе к последней главе моё зрение начало расфокусироваться. Я уже собиралась закрыть книгу, когда заметила диаграмму — узкие прямоугольники, расположенные по кругу. Я моргнула и села прямо.

Схема исчезла.

И всё же я была уверена, что видела её.

Я поднесла книгу поближе к лампе на прикроватной тумбочке, но она волшебным образом не появилась снова.

Я поднесла ее поближе к лицу, но ничего не увидела.

Неужели у меня были галлюцинации?

Я уставилась на строки текста, но никаких прямоугольников не появилось. Раздражённая, я потёрла глаза, закрыла книгу, а затем положила её рядом со своим ожерельем под матрас.

Приняв тёплый душ, я направилась на чердак, чтобы разобрать мамины вещи. Свет, проникавший через веерообразное окно, был золотисто-серым, как будто солнце наконец-то бросило вызов густым облакам. По мере того как я распаковывала вещи, складывая их в стопки, а затем снова упаковывая, свет становился всё теплее и ярче. Я обнаружила, что протягиваю старые рубашки, рассматриваю их, вспоминаю дни, когда она их носила, вдыхаю их запах, наполняюсь ею. Апельсиновая цедра и скошенная трава. Это всегда был запах моей матери.

Это было первое масло для тела, которое Айлен смешала в своей домашней лаборатории. Она назвала его в честь мамы, своей самой первой покупательницы. Она заплатила Айлен сто долларов за запас этого масла на всю жизнь. Вместо того чтобы вложить их, Айлен вставила купюру в рамку. Она показала его нам, когда мы приезжали сюда пару лет назад. Маму тронуло, что она сохранила этот сувенир вместо того, чтобы потратить.

Я подумала об Айлен, и мне стало интересно, не захочет ли она что-нибудь взять себе. Я начала составлять список вещей, которые могли бы ей понравиться. Как только я заполнила коробку, я написала её имя толстым фломастером. Я оглядела оставшуюся кучу одежды. Я схватила новую коробку и положила вещи внутрь. Я подумывала о том, чтобы отдать их Армии спасения, но решила заскочить к Холли и посмотреть, не нужно ли чего Гвенельде.

На лестнице послышались шаги.

— Так вот где ты прячешься, — сказал папа, глядя на меня через балюстраду, — я принёс тебе еду.

Он протянул мне тарелку с одним из вчерашних голубых кексов.

— Спасибо.

В животе было пусто, я откусила кусочек кекса. Когда сахар попал мне на язык, мой мозг загудел, как будто я была подключена к сети. Я и не подозревала, как мало у меня осталось топлива.

— Они действительно хороши.

— Милая, я хотел поговорить с тобой кое о чём.

Папино лицо было таким напряжённым, что я отложила кекс.

— О чём?

— Я хотел бы знать… Что-то происходит между тобой и внучатым племянником Холли?

Облегчение затопило меня. Тут я подумала, что он собирается сказать мне, что не верит, что Каджика связан с Холли, или что-то в этом роде.

— Боже, нет.

Внезапно захотев ещё, я отломила кусок кекса и бросила его в рот.

Он глубоко вздохнул.

— Хорошо. Потому что, хотя он и не твой двоюродный брат, он всё равно член семьи, и, — он сморщил нос, — вероятно, с генетической точки зрения не очень мудро слишком привязываться к члену семьи.

Это снова было похоже на дискуссию о птицах и пчёлах, за исключением того, что мне было не двенадцать, а девятнадцать, и вместо того, чтобы моя мать объясняла, как это работает, я разговаривала с отцом о мальчиках. Довольно мерзко.