Могол

— Стереть его с лица земли, — скомандовал он, — и начать строить новый. Это будет Шер-шахи, последний делийский город.

Он, без сомнения, наслаждался вновь обретенной силой, но не позволял, чтобы высокомерие вредило его авторитету или мешало практической деятельности.

Едва укрепившись в королевстве, он потребовал полный отчет обо всех налогах и приказал своим хакимам проверить указанные в отчетах данные об урожае и, главным образом, о добыче золота и драгоценных камней в копях близ города. Столь скрупулезный анализ дал ему точные сведения на будущее: сколько будет заплачено, кем и когда.

Одновременно он занимался проблемами нищенства и проституции, увеличивал и обучал свою армию и заключал торговые мирные соглашения с раджпутами, Гуджаратом и землями на юге.

— Я ничего не хочу от них, — говорил он вполне искренне. — Делийское королевство для меня главное.

Его акты мести продемонстрировали народу его силу, но отнюдь не злобность характера. Те эмиры, которые выступали на стороне Хумаюна и не сообразили уйти с ним, были посажены на кол, их жены, наложницы и дочери отданы солдатам.

Хумаюн бежал с такой поспешностью, что не успел забрать из Агры своих жен и книги, и это, безусловно, стало огромной утратой для убегающего Могола, но все же он прихватил «Гору Света». Ричарду пришла мысль: уж не был ли огромный алмаз несчастливым талисманом, трагически влияющим на судьбу его обладателя и наследственность. Будь Хумаюн младшим братом, имеющим возможность полностью посвятить себя науке и учению, он был бы намного счастливее.

Но могли ли Камран и Аскари показать себя лучшими наследниками Бабура? Ричард весьма сомневался на этот счет.

Шер-шах не имел особых намерений относительно жен Хумаюна. И то, что он взял любимую индийскую жену Хумаюна в свою постель, было скорее символическим актом завоевателя. Фарид был несколько староват для насилия. Остальных он отослал в Кабул.

Зато редчайшую библиотеку Хумаюна, собранную им по крупицам, он без колебаний решил разорить.

— Многое из этого языческое и более того непристойно, — заявил он, открывая один из индусских текстов и глядя на миниатюры. Читать он не умел.

— Разве может быть печатное слово непристойным до тех пор, пока оно передает хотя бы мельчайшую крупицу знания будущим потомкам? — спросил Ричард. — А это к тому же знаменитая библиотека. Ее сохранение придаст блеск вашему имени.

Шер-шах рассмеялся над ним, будто тот сказал нечто легкомысленное:

— Ты, пожалуй, прав, Блант-бахадур. Библиотека будет сохранена. Но я не позволю своим сыновьям и уж тем более дочерям рассматривать собранные в ней книги.

Ричард был счастлив возвратиться в Агру и в свой дом.

Все уже, конечно, знали о бегстве Хумаюна и разгроме его армии. Но города достигли и другие, не столь значимые, но не менее трагические известия, и Гила смотрела на него огромными глазами.

— Мой господин?.. — спросила она с удивлением.

— Это я, — заверил он ее и в доказательство сказанного поцеловал.

Саид и Исканда, казалось, были поражены не меньше матери. Только маленький Махмуд воспринял его появление как подарок.

— Я думала, что вы убиты или бежали с моголами, — призналась Гила.

— Вместо этого я перешел на другую сторону.

— Ты сражался за Фарид-хана? Я думала, ты верен могольской династии.

— У меня был небогатый выбор: либо служить Шер-шаху, либо умереть, — сказал ей Ричард. — Ты осуждаешь меня? Тебя, видимо, объединяет с моголами только то, что они мусульмане, но ведь Шер-шах и его люди также мусульмане.

— Сунниты, — высокомерно произнесла Гила.

Они никогда не обсуждали вопросы религии, поскольку их верования слишком разительно отличались по своей сути. Но Ричард понимал: мать Гилы, персидская принцесса, воспитала дочь в шиитском духе толкования ислама, происходящего из Персии, который и был основной причиной бесконечных войн между Персией и Османской империей.

— И что теперь? — спросил он.

Она вздохнула и пожала плечами.

— Вы можете служить кому хотите, мой господин, я счастлива видеть вас живым.

Но в ее отношении к нему некоторое время все же чувствовалась холодность.

Наконец печальная весть о гибели Тахмаспа достигла покоев его матери. Громкие рыдания Маджхабы разнеслись по всему дому. Оплакивая сына, она обвиняла Ричарда в его смерти, кляла его за то, что взял мальчика с собой на войну. Блант и сам чувствовал себя виноватым.

Впервые он подумал о том, чтобы взять вторую жену.

Саид, казалось, все понимал. Он уже достаточно повзрослел, чтобы стать отцу другом. Мальчик хорошо играл в поло. Ричард стал учить его игре в шахматы и соколиной охоте, рассказывать об Англии. Что касается остального, то решил подождать, пока Гила не оправится после гибели брата.

К удивлению Ричарда, как только он полностью вернул себе доверие шаха, даже Хему, казалось, стал искать его дружбы. Англичанин недоумевал, почему бы это.

— Ты должен знать, Блант-бахадур, — сказал как-то индус. — Мое решение перейти от Хумаюна к нашему господину было принято после тягостных раздумий. Но согласись, что Могол совсем не подходил для правления этой землей.