Могол

— Пока только Хумаюн ваш враг, а мы знаем, что он в Синде, — ответил Ричард. — Если я буду путешествовать как ваш посол, заявляя миру о том, что вы покорили Дели и желаете дружить со всеми людьми, думаю, меня станут принимать хорошо. Я бы непременно использовал возможность превознести ваше величие и вашу силу. Таким образом, я смогу противодействовать устремлениям Хумаюна, когда достигну Европы. У меня сохранились верительные грамоты моего кузена от короля Генриха Английского. С ними я благополучно доберусь домой. — Он искренне надеялся на это, не об этом ли мечтал долгих семнадцать лет?

— Какой дорогой ты пойдешь?

— Пойду на север, через Гиндукуш, а затем по азиатскому караванному пути.

— Чтобы выйти на него, ты должен пересечь Афганистан. Дорога на Самарканд идет через Кабул. А это земли Хумаюна.

— Я знаю эту дорогу, мой господин. Я пойду как простой купец под именем Балчи, и никто не тронет меня. Кроме того, самого Хумаюна там сейчас нет.

Шер-шах почесал бороду.

— Дай мне подумать о твоем предложении, — сказал он.

Ричард был уверен, что в конце концов получит долгожданное разрешение, и стал понемногу готовиться к путешествию.

В первую очередь следовало подумать о семье. Он считал, что путешествие решило бы все его проблемы. Он искренне любил Гилу и детей. Разлучить их с Маджхабой на два-три года — и ее влиянию на них пришел бы конец, а значит, прекратились бы их с Гилой размолвки.

— Ты полюбишь Англию, — заверил он ее.

Гила была настроена более скептически, но в то же время желала этого.

— Мы возьмем с собой маму?

— О... нет!

Она надула губки и спросила:

— Разве мы не заедем по пути в Персию?

— Боюсь, что нет, — вынужден был солгать Ричард. — Наш путь лежит через Константинополь.

— Через Османскую империю?.. — Она слегка вздрогнула. — Но там ужасные люди!

— Мы только пройдем через ее территорию, — пообещал он.

Выдавая себя за купца, Ричард и на самом деле собирался торговать по дороге. На него произвело впечатление действие некоторых индийских растений на человека. Он помнил, что Томасу для облегчения страданий давали гашиш, довольно известный по всей Азии. Его добывали из соцветий конопли, росшей на холмах к северо-западу от Дели. Знал Ричард также и о другом растении с ярко-красным цветком, из семян которого получали белый порошок, который, как ему говорили, не только снимает боль, но и вызывает различные приятные ощущения.

Ричард как-то и сам немного попробовал и убедился, что все сказанное — правда. На протяжении нескольких часов он чувствовал себя очень легко, словно у него значительно прибавилось сил. Его зрение обострилось, появились уверенность в себе и страстное желание близости с Гилой...

Он надеялся, что степные кочевники тоже захотят насладиться этим зельем, превосходящим по силе воздействия бханг, и приказал своим людям запасти изрядное его количество.

— Ты остаешься заместителем командира дивизии, — сказал он Прабханкару. — Ты не горд?

— У Хему! Да я бы предпочел сопровождать тебя, Блант-бахадур, — сказал Прабханкар. — Разве мы не начали свои странствия вместе. Хотелось бы и закончить их вместе.

— Ты говоришь так, будто я не вернусь, старина. Через три года я снова окажусь здесь, и мы отправимся странствовать вместе.

— Но кто пойдет с тобой?

— Я возьму Рамдаса. Он хороший и верный человек.

Решение Ричарда огорчило Прабханкара. Рамдас пришел с северо-востока, из земель, называемых Непалом, жители которых не признали власть Шер-шаха. Прабханкар не доверял этому человеку, низкорослому, признающему единственное оружие — большой нож странной формы, который называл кукри.

Была осень 1542 года. Поздно в этом году отправляться в дорогу: горные проходы на севере скоро закроются снежными заносами. Ричард готовился выступить следующей весной. Он никогда еще не чувствовал себя таким энергичным и уверенным. Ему исполнилось сорок два года, самый расцвет сил и здоровья. Он уже так много лет участвовал в походах, успешно преодолевал превратности судьбы, что не представлял другого исхода своего предприятия, кроме полного успеха.

В собственном воображении он уже показывал Гиле и детям неведомый им мир.

Все видели, как он счастлив. Это слишком бросалось в глаза. За три дня до отправления, когда караван уже собрали и погонщики ждали приказа к выступлению, Шер-шах позвал Ричарда к себе.

— Мое сердце печалится, видя, что ты уходишь, Блант-бахадур, — сказал он.

— Мое сердце тоже печалится от разлуки с вами. Но я надеюсь принести вам процветание по возвращении.

— А когда это будет?

— Едва только представится возможность, но рассчитываю, не позднее чем через три года.

— Три года! — удивился Шер-шах. — Это слишком большой срок для старого человека. Я бы хотел, чтобы ты вернулся до моей смерти.

— Вы не умрете за эти три года, мой государь.

— Три года... Блант-бахадур, я подумал и решил, что будет лучше оставить твою жену и детей здесь.

— Мой государь?.. — Слова Шер-шаха застали Бланта врасплох.