Могрость

Молчание нагнетало страх, и Аня поднялась, но бабушка вдруг сжала ее ладонь, задерживая.

– Не переживай, – успокоила Аня, – мы не будем ругаться. Обещаю.

Они столкнулись с братом в зале. Витя настолько опешил при виде сестры, что замер на полпути.

– Здравствуй! – приветствовала Аня без улыбки, но дружелюбным тоном.

Витя заглянул в приоткрытую дверь спальни.

– Что с бабушкой?

Он вошел в комнату, игнорируя ее ответ. Завязался спор. Бабушка просила Витю помалкивать, на что он понижал уступчиво голос, пока не перешел на покорные обещания.

Аня вышла на кухню и достала из шкафчика макароны. Плита желтела жиром, пригоревшую сковороду пришлось упорно отчищать содой.

Витя возник с кислой физиономией.

– Зачем ты приехала?

– Это мой дом, – спокойно произнесла в ответ, помешивая методично «ракушки».

– Серьезно?

– Какие тут шутки? – Она посмотрела на него в упор. – У меня новости. О Дине.

– Даже слышать не хочу, – бросил он по пути на веранду.

Аня откинула макароны на дуршлаг, бросила масло. Причитая, пришла бабушка:

– С вами пообедаю.

Они мирно позавтракали втроем. Бабушка спрашивала о дочери, и Аня успокаивала ее дежурными фразами, изредка поглядывая на насупленного брата. Он выглядел бледным, замкнутым: словно мир рухнул, а брат решал, как теперь жить.

После завтрака бабушка пошла смотреть новости, но Витя остался. Аня даже воспрянула духом. Хоть что-то. Она опасалась длительного бойкота.

– Что за новости? – спросил он, глядя за окно.

Стекло белело царапинами войнугов. Ажурные шторы серели пылью.

– Ты ведь сообразил. О могрости.

Аня водила пальцем по цветочному рисунку клеенки, ругая себя за нерешительность. Нужно признаться о Дине. Нужно предупредить.

– Оставь. – Витя сонно потер щеку. – Былое дело.

– Правда? Купчиха принесла новость… Исчезла твоя одноклассница.

Его взгляд кольнул иголкой:

– Одноклассница?

– Алена Евлахова. Вчера ушла с посиделок в лесу – всё – ни следа, только телефон нашли на тропе. Говорят, они праздновали в кафе Сыча, а потом у озера кутили.

– И что? – ответил Витя, напряженно раздумывая.

– Ты теперь на Сыча работаешь. Хорошо платит?

– Не жалуюсь.

Аня держала удар, ни разу не выказав осуждение. Она желала знать причину предательства.

– Считаешь, Алена еще жива?

Витя дернулся, но смолчал.

– Как Гриша?

– Не знаю. Мы не общаемся.

– Вот как? Его трудно винить.

– В чем винить? – обозлился Витя.

– В том, что ты направил его в лес. Ты ведь так и не объяснил.

– Нечего объяснять.

– Он видел. Он видел, кто на него напал, и молчит. И ты догадываешься, где Алена. Верно?

Стаканы на столе нетронуто алели компотом. Стол – малая преграда. Сейчас он ударит. Но Витя захрустел суставами кулака, сообщая спокойно:

– Я ни при чем. Это и весь разговор? Рытьё в прошлом?

– А почему нет? Мы прожили его вместе, выросли вместе. Нас воспитывала одна…

– Хватит! – Впечатал ладонь в стол.

Аня отступила, пугливо прислушиваясь. Бабушка молчала.

– Вить, – объяснила, – я разыскала археолога. Того аспиранта – профессорского сына, помнишь? Он змей боялся.

Витя красноречиво ухмыльнулся. Аня продолжила:

– Из зачинщиков раскопа жив только он. Болен, но жив. Пока.

В его глазах читалось желание уйти, но брат сидел и слушал. Аня смягчила тон, доверяясь:

– Дина бросила зов бедствия. Она обнаружила украшение жрицы в лесу, она привела их к могрости. Всё она. Надеялась уничтожить проклятые останки племени.

В глазах брата отразилось удивление, враждебность отступила под натиском странной версии.

– Племени?

– Те археологи искали могильник языческого племени.

– Впервые слышу.

– Поиски увенчались провалом.

Витя отвернулся.

– К чему ворошить это? Мы ведь не историки, не археологи. То, что не удалось им, посвященным в тонкости подобных поисков, нам и подавно не по силам.

– Когда раскопки свернули, Дина продолжила исследование в одиночку. Она что-то обнаружила, какую-то зацепку.

Витя с сомнением принял такие выводы.

– Она любила природу. Собирала гербарии, воняющие полынью. Это хобби отвлекало ее от команд бабушки.

– Дядя говорил мне, что «они пообещали и не уничтожили». Под этим загадочным «они» Окулов подразумевал археологов? Только учитывая, что в раскопках участвовал Глотов… Думаю, он прислуживал могрости. Кто-то ведь посвятил Сыча в тонкости… обряда?

– Бред полнейший.

– Я собираюсь в лес.

Витя изменился в лице, привстал.

– Спятила? – Взгляд ожесточился. – Даже не думай. Я звоню крестной.

– Зимой я не нашла криницу, – останавливала его. – В сказках Дины – знаки. Криничный чародей!

– Оставь это, – угрожающе ровным тоном приказал Витя. – Ты как помешалась.

Повоевав с рукавом, Аня натянула трикотажную кофту поверх сарафана. Отступать поздно. Брат ее не поддержит, потому что Сыч запудрил ему мозги. Ну посмотрим, кто сильнее в доводах.

– Я всего лишь посвятила тебя в свои планы, – сообщила она, смыкая пучок волос заколкой. – Сегодня отличная погодка. Думаю, в самый раз для прогулки вдоль озера?

Она развернулась, но шаг прервала мертвая хватка брата. Он попытался вернуть ее на стул – Аня упиралась, в попытке скинуть путы пальцев.

– Пусти! – крикнула.