Могу!

Она слушала и задавала вопросы, но слышала плохо, неотвязно думая свое. И время от времени поглядывала на Мишу быстрыми взглядами.

— Ну, и что же? — притворяясь равнодушной, спросила она, — Интересно там тебе было? Хорошо?

— Да… Хорошо! — искренно вырвалось у Миши.

Софья Андреевна сразу же заметила эту искренность, и ее брови вздрогнули.

— Юлия Сергеевна очень ведь славная… Правда?

— Да! — оживился Миша. — Она очень славная! И у нее… У них… Знаешь, я там как будто дома!

— А у меня ты не дома? — чуть сдавленным голосом спросила Софья Андреевна.

— Нет, и у тебя дома, конечно, но… Но у нее как-то иначе!

— Я вижу, что она тебе очень нравится!.. Да?

— Да! — простодушно подтвердил Миша, и Софье Анреевне послышалось восхищение в его голосе. — Очень! И она говорила, чтобы я почаще приходил к ним… И Георгий Васильевич тоже приглашал меня!

— Да? Вот как? И что ж, ты теперь будешь бывать у них?

— Я… Я не знаю!.. Мне очень хочется, но… Разве можно?

— А почему же нельзя? — с ядом в голосе сказала Софья Андреевна. — Если тебе так нестерпимо хочется и если тебя там так хотят видеть, то…

Она замолчала. Миша видел, что она на что-то рассердилась, даже зла на что-то, но не мог понять: чем же она недовольна? И сидел, смущенно смотря на пол.

Вдруг Софья Андреевна выпрямилась в кресле.

— А ты знаешь, — с нескрываемой ненавистью в голосе сказала она, — что эта твоя Юлия Сергеевна… Ведь у нее же есть любовник! Виктор!

Миша не сразу понял. Но даже и тогда, когда он понял, то не почувствовал ничего. Любовник? Он, конечно, знал это слово и знал все, что соединяют с ним. Но разве это имеет значение? Какое? Почему он должен знать об этом? И почему Софья Андреевна об этом сказала?

— Любовник? — почти равнодушно переспросил он.

— Да, да! — не сдержала злобы Софья Андреевна. — Ее считают чуть ли не святой, а она… У нее больной муж, и она должна была бы думать о нем, а она наслаждается с любовником! Она притворщица! Я сама не святая, но я и не притворяюсь святой, я… Кроме того я — свободный человек, я вдова! Ты только представь ее с Виктором, как она… Это притворство, это гадко!

Миша удивленно смотрел на нее. Откуда эта злоба? Почему она сейчас даже задыхается и путается в словах? Он вспомнил Юлию Сергеевну, приветливый взгляд и ласковый голос, вспомнил ее такой, какой видел всего полчаса назад, и с искренним возмущением запротестовал:

— Нет, нет! Этого не может быть! Она же не такая! Она…

— А! — несдержанно вспыхнула Софья Андреевна. — Ты, конечно, защищаешь ее? Ну, конечно! Как я посмела сказать правду о твоем идеале! Может быть, ты уже влюблен в нее? Боже, как это было бы глупо, как это было бы глупо! И ты… Ты… Неужели ты уже влюблен? Ведь это же гадко, это до омерзения гадко! Ты спишь со мной, а сам влюблен в другую! Целуешь меня, а думаешь о ней! Это отвратительно! Ты противен мне, и я…

Она с силой оттолкнула Мишу, а сама вскочила и быстро ушла в свою комнату.

Но и там она не могла успокоиться. Ходила взад и вперед, нервно теребила складки платья и пыталась справиться с собой. И видела, что она что-то потеряла в себе и уже не может быть такой, какой была всегда. Почему она сейчас так рассердилась? Почему Юлия Сергеевна стала ей так ненавистна? «Да неужели это оттого, что я в самом деле люблю его? Что же это со мной? Люблю? Я люблю?» Ей хотелось зло рассмеяться от этого слова, но смеха не было, а что-то другое защемило ей сердце. Она посмотрела растерянно, неожиданно почувствовав, как в горле защекотало, и слезы выступили на глазах. Покатилась по щеке одна слеза, потом другая. Ей захотелось закричать.

Когда она недели три назад узнала о слухах, которые ходили о Юлии Сергеевне и о Викторе, она почувствовала облегчение. Для ревности, которую она и раньше называла глупой, причин не стало. Это было очевидно и несомненно. «Она теперь и не думает о Мише, у нее есть Виктор!» Причин для ревности не стало, но ревность и не нуждалась в причинах, рождая самое себя и питая самое себя. «Нет, он ей, конечно не нужен, но она ему… но она ему…» И расстроенное воображение неудержимо рисовало ей, как Миша увлечется (уже увлечен!) Юлией Сергеевной и как он внутренне, своим сердцем, уйдет к Юлии Сергеевне.