Могу я тебе кое что рассказать? (ЛП)

— Тссс, — говорит он, прижимая палец к губам.

Он достает из кармана наушники, протягивает один мне, а другой вставляет себе в ухо. Я смотрю на него, пока он жестом не приказывает мне последовать его примеру.

Достав телефон из другого кармана, он секунду возится с ним, а затем я слышу тот безошибочно узнаваемый голос, который превращает меня в кашицу.

«Могу я тебе кое-что рассказать?»

Через наушник его голос низкий и мягкий, но полный потребности. Здесь, в комнате, его рука ложится мне на колено, пальцы теребят край моей футболки, пока он наблюдает за моей реакцией.

«Я умирал от желания снова остаться с тобой наедине, так много всего я хочу сказать тебе… сделать с тобой».

Я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить это аудио. У него их так много, и все они начинаются по-разному. Я не всегда могу сразу их узнать, хотя точно знаю, что прослушала все, что он опубликовал, по нескольку раз.

Кэмерон касается пальцами моего подбородка, и когда я открываю глаза, он показывает двумя из них туда-сюда между нами. Смысл ясен. Смотри на меня.

«Ханна, если я поиграю с тобой, ты сможешь помолчать ради меня?»

Я ахаю, затем сжимаю губы.

Вот почему я никогда не слышала ее. Что бы я ни слушала сейчас, он записал это специально для меня, и теперь он воспроизводит ее себе и мне в ухо, сидя посреди моей кровати. Кэмерон осторожно укладывает меня обратно на подушки, затем перемещается, чтобы обхватить мои бедра коленями.

«Я хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня, милая. Я умирал от желания прикоснуться к тебе, и я не могу провести еще одну ночь, спя в соседней комнате, зная, что ты здесь, хранишь это невероятное тело при себе».

Черт возьми. Его голос в моих ушах, пока он здесь, в комнате, со мной, воплощает в жизнь все фантазии, которые у меня когда-либо были.

«Все нормально?»

Я мягко киваю, становясь добровольной соучастницей его молчаливых планов.

«Я хочу тебя поцеловать. Хорошо?»

Он наклоняется, а я улыбаюсь так широко, что даже не могу поцеловать его в ответ.

«У тебя такой красивый ротик».

Его поцелуи намного медленнее, чем те неистовые, которыми мы обменивались за последние двадцать четыре часа. Он не торопится, целует меня в подбородок, высовывает язык и проводит им по моим губам, засасывает мою нижнюю губу глубоко в рот, затем зажимает ее зубами.

«Я думал о тебе без остановки. То, как ты поцеловала меня в ответ под деревом прошлой ночью. Я сразу понял, что одного поцелуя с тобой будет недостаточно».

Мои руки сжимают его волосы, те благословенные локоны, которые очаровали меня, когда я впервые увидела его, в то время как он проводит губами по моей шее. Целуя, покусывая, нежно посасывая.

«Хотел бы я пососать здесь посильнее. Я хочу оставить на тебе отметины, чтобы все знали, кому ты принадлежишь».

Напряжение внутри меня усиливается. Собственник Мак делает со мной что-то особенное, и он это знает, потому что я очень подробно объяснила это в директе более двух месяцев назад. Все смущение из-за этого грандиозного провала быстро исчезает, когда я понимаю, что он может в полной мере воспользоваться тем, что знает, что мне нравится. Я наклоняю голову, чтобы посмотреть, как он задирает мою футболку, руки скользят по моим бокам, когда он приподнимает ее ровно настолько, чтобы обнажить мою грудь.

— Черт возьми, — произносит он по-настоящему, окидывая меня взглядом. — Ты. Чертовски. Блядь. Горячая.

«Твое тело словно создано для того, чтобы я боготворил Ханну. Хотел бы я провести всю эту ночь, исследуя тебя».

Губы Кэмерона перемещаются к моим соскам, его теплый язык обводит их, превращая в твердые вершинки.

«Мне было интересно, что ты надеваешь в постель. Ты носишь нижнее белье или лежишь голая под одеялом, просто ожидая, изнывая от желания, чтобы к тебе прикоснулись? Если на тебе вообще что-то надето, это нужно снять».

Он поднимает глаза, ухмыляясь, когда подцепляет пальцами пояс моего нижнего белья и стягивает его вниз по моим ногам.