Могучая крепость

«Эти бедные ублюдки, вероятно, задаются вопросом, удалось ли их жёнам и детям ускользнуть от Клинтана — по крайней мере, пока — или ублюдок уже держит их где-то под стражей, — мрачно подумал Мерлин. — Боже, я и не подозревал, какой он на самом деле садист. Если Круг — или, по крайней мере, Уилсинн — понял это так давно, как я думаю, то этот больной, извращённый сукин сын наблюдал за тем, как они извиваются в течение нескольких месяцев. И судя по тому, что я смог увидеть, он чертовски наслаждался этим».

Жаспер Клинтан понятия не имел, как ему повезло, что он никогда не покидал пределы Храма. Если он когда-нибудь это сделает — если он хоть раз по ошибке окажется в области, где Мерлин сможет добраться до него, не рискуя вызвать срабатывание какой-нибудь неопознанной сенсорной системы или автоматическую реакцию в Храме — он покойник. Со стороны Мерлина не было ни вопросов, ни колебаний по этому поводу.

Но всё-таки это не было чем-то, что должно было случиться. Во всяком случае, в ближайшее время. И это было явно недостаточно скоро, чтобы спасти кого-либо из нынешнего списка жертв Клинтана. Мерлин был вынужден принять это, и теперь его внимание было сосредоточено на том, чтобы вывести членов этих семей — и как можно больше остальной организации Анжелик, какой бы большой или маленькой она ни была, насколько он мог — из Храмовых Земель.

Что, скорее, и было целью сегодняшнего вечернего визита, напомнил он себе и потянулся за пальто Жевонса.

* * *

— Добрый вечер, Абрейм, — сказала Анжелик Фонда с приветливой улыбкой.

— Добрый вечер, моя дорогая! — Мерлин снова склонился к её руке, галантно её целуя. — «Может быть, одна из причин, по которой я считаю себя “Мерлином”, а не Нимуэ, — подумал он, — заключается в том, что Нимуэ никогда не интересовалась другими женщинами. Мерлин, с другой стороны…»

Он снова отложил эту мысль в сторону, хотя на самом деле не был уверен, был ли это законный случай, когда Мерлин интересовался «другими женщинами», или когда Мерлин интересовался «противоположным полом» (каким бы полом это ни было в данный момент), или когда Мерлин обнаружил что-то о себе, о чём Нимуэ никогда не подозревала, или просто Мерлин обнаружил что-то ещё, о чём стоило бы беспокоиться, но что не имело бы значения ни для кого другого на всей планете.

— Я рада, что вы смогли присоединиться к нам этим вечером, — продолжила Анжелик. — Хотя я боюсь, что компания будет немного скудной в такую ночь, как эта.

— Я не удивлён. — Мерлин склонил голову набок, прислушиваясь ветру, пронзительно завывающему в карнизах особняка Анжелик.

Температура снаружи была восемь градусов ниже нуля — восемь градусов ниже нуля по Фаренгейту[11] — и продолжала падать. Ветер тоже дул со скоростью почти сорок миль в час, и Мерлин мрачно подумал, что даже сейчас, когда он стоял в уютном тепле особняка Анжелик, мужчины и женщины — и их дети — снаружи буквально замерзали до смерти. Он знал о сарае садовника на территории особняка Анжелик и о четырёх бедных семьях, которые переехали в него этой зимой. Он знал, как она укрепляла его от непогоды, как делала каждую зиму. Что она позаботилась о том, чтобы было достаточно угля для керамической плиты, которую она установила. И он знал, как, несмотря на все её усилия, члены этих семей жались друг к другу, делясь теплом тела, а также живительным теплом этой печи. Они будут замёрзшими, окоченевшими и несчастными, и он сомневался, что кто-нибудь из них действительно заснёт, настолько сильно они дрожали. И всё же утром, в отличие от слишком многих бедняков, сгрудившихся в поисках тепла вокруг вентиляционных отверстий климатической системы Храма, они будут ещё живы.

«И она точно знает, что происходит там снаружи, — подумал Мерлин, глядя на улыбающееся лицо своей хозяйки. — Та же самая женщина, которая зашла так далеко, чтобы дать им шанс выжить, которая организовала связь Уилсинна и спрятала те спасающиеся семьи где-то здесь, в Зионе, улыбается и смеётся, как будто ей ни до чего на свете нет дела».

Он почувствовал, что его восхищение поднялось ещё на одну ступеньку, и, положив её руку на сгиб своего локтя, повёл её через гостиную к одному из фуршетных столов. Слуга подал ему тарелку, доверху наполненную отборными деликатесами — рулетиками с ветчиной, тонкими ломтиками говядины, прожаренной «с кровью», грудкой виверны и цыплёнка, креветками-пауками, оливками, жареными яйцами, солёными огурчиками, сыром, хлебом… Он прикинул, что на столе было достаточно еды, чтобы кормить людей, ютящихся в сарае садовника Анжелик, по крайней мере, месяц. И он знал, что каждое утро именно туда отправлялись «остатки» со вчерашнего фуршета. Туда и в одну из благотворительных кухонь, управляемых орденом Бе́дард.