Могучая крепость

— Две тысячи? — повторила Шарлиен очень тихо и осторожно ошеломлённым тоном, и Мерлин медленно кивнул.

— «Круг» Уилсинна был намного больше, чем мы подозревали, — тяжело сказал он. — В дополнение к нему и его брату, было по меньшей мере двадцать других викариев — а может быть и ещё больше; на данный момент, согласно отчётом дистанционных датчиков, оставленным Сычом в Зионе, он арестовал более тридцати. Кроме того, он арестовал семьи всех обвиняемых викариев — кроме тех, кого вытащила Анжелик — а также каждого человека из личного персонала викариев и их семей. И они арестовали пятьдесят епископов и архиепископов, а также всех их ближайших родственников.

— Тридцать викариев? — Стейнейр покачал головой, выражение его лица было таким потрясённым, каким Мерлин его ещё никогда не видел. — Это десятая часть всего викариата!

— Я знаю об этом, Ваше Высокопреосвященство. И не думаю, что он уже закончил. Очевидно, он пользуется этой возможностью, чтобы очистить викариат от всех, у кого, по его мнению, может хватить смелости выступить против него. И, — лицо ПИКА Мерлина было высечено из гранита, — Инквизиция уже объявила, что намерена применить со всей строгостью Книгу Шуляра к любому «мерзкому, отрёкшемуся и проклятому предателю, который предал свои клятвы Богу, Архангелам и Матери-Церкви, кем бы он ни был или какую бы должности он ни занимал», а также их семьям.

Шарлиен подняла руку, прикрывая рот, а Кайлеб злобно выругался вполголоса. Выражение лица Нармана по факту совсем не изменилось, и всё же в его глазах появилось странное ожесточение — нечто ледяное, скорее ощущаемое, чем видимое — а выражение лица Сихемпера было подходящим зеркалом для ярости Кайлеба. Но выражение лица Стейнейра было, во многих отношениях, самым пугающим из всех.

Мейкел Стейнейр был мягким, сострадательным и любящим человеком. Любой, кто когда-либо встречался с ним, знал это. Но у этой мягкости и сострадания была и другая сторона — яростная защитная сторона. Та сторона, которая сделала его настоящим пастырем. И в тот момент, когда Мерлин посмотрел на архиепископа Черис, он увидел пастуха, стоящего между своим стадом и одним из шестиногих сэйфхолдийских «горокотов» с охотничьим копьём в руках и жаждой убийством в сердце.

— Как ты думаешь, Мерлин, он действительно готов это сделать? — Тон клинической отстранённости Нармана никого из них не обманул. Все они посмотрели на него, и изумрудец пожал плечами. — Я имею в виду, думаешь ли ты, что Трайнейр, Мейгвайр и Дачарн позволят ему сделать что-то настолько глупое?

— Я не знаю, — честно ответил Мерлин. — Анжелик гораздо лучше, чем мы, понимает, что происходит внутри викариата и «Группы Четырёх». Из того, что она рассказала, я думаю, что Дачарн остановил бы Клинтана, если бы мог, но Мейгвайр, по сути, ничтожество. Хуже того, по мнению Анжелик, он, вероятно, согласен с Клинтаном в необходимости подавления любой возможной оппозиции. И я сомневаюсь, что у него хватит моральной стойкости или достаточного авторитета в «Группе Четырёх», чтобы остановить это, даже если бы он захотел. Трайнейр достаточно умён, чтобы понять, какой ущерб может нанести такого рода бесчинство, но я боюсь, что в краткосрочной перспективе он достаточно отчаялся, чтобы согласиться. Вопрос, который я кручу в голове, заключается в том, собирается ли Дачарн попытаться остановить Клинтана… или признает, что он не может. Что всё, чего он может добиться — это добавить в список ещё одну жертву — на этот раз из самой «Группы Четырёх».

— И, мне неприятно это говорить, Нарман, — резко сказал Кайлеб, — но с их точки зрения это может показаться совсем не глупым. Их флоты достаточно близки к завершению, чтобы они были готовы, по крайней мере, скоро начать контратаку. В то же время престиж и авторитет «Группы Четырёх» сильно пострадали от всех неудач, которые они пережили на сегодняшний день. Не говоря уже о том факте, что остальная часть викариата знает, что вся война началась исключительно из-за того, что «Группа Четырёх» облажалась. Я не знаю насчёт Дачарна, но Клинтан, наверняка, а также Трайнейр и Мейгвайр, почти так же наверняка, рассматривают это как возможность восстановить железную хватку на шее викариата. Они собираются подавить любой возможный голос внутренний оппозиции — особенно любой голос, который мог бы посоветовать умеренность в победе — прежде чем они натравят на нас свой новый флот. И если они победят, они сделают то же самое со всеми нашими людьми. Они думают, что создадут столько ужаса, столько страха, что никто никогда больше не посмеет спорить с их интерпретацией Божьей воли и их собственной силы.

Карие глаза императора потемнели, когда он представил тот ужас, в который превратится Церковь Господа Ожидающего, если победит «Группа Четырёх».