Могучая крепость

Казначей начал открывать рот, хотя совершенно не представлял, что собирается сказать. Но пока он колебался, подыскивая слова, Трайнейр откинулся на спинку стула, с напряжённым взглядом, и заговорил первым.

— Какая правда, Жаспер? — спросил он. — Я знаю, что Уилсинн и его брат всегда были критиками, всегда были занозой в заднице. И я знаю, что они были опасны — по крайней мере, для нас. Но есть огромная разница между этим и тем, в чём ты обвиняешь их сейчас. И все эти аресты, полуночные захваты детей и женщин… Лангхорна ради, человек! Разве ты не видишь, к чему это приведёт? Ты думаешь, все эти люди не связаны родством с другими семьями по всей территории Храма? Некоторые из них связаны со мной, ради Бога! Как, по-твоему, отреагируют остальные члены викариата, если они подумают, что их семьям будет угрожать нечто подобное только потому, что мы думаем, что они выступают против нашей политики?

— Так вот что ты думаешь про это? — Клинтан недоверчиво уставился на Трайнейра. — О, мне доставило бы огромное удовольствие расправиться с этим ханжеским ублюдком и его братом, ни секунды не сомневайся, что этого не произошло бы. Но я не придумал это только для того, чтобы уничтожить врага, Замсин. Это то, что попало мне в руки. Это заговор, который простирается далеко за пределы Уилсинна и его брата, и лишь по Божьей милости я вообще узнал об этом.

— Какой ещё заговор? И как это ты «вообще узнал об этом»? — требовательно спросил Трайнейр, чей скептицизм немного рассеялся перед тоном стальной уверенности Клинтана.

— Они сговаривались свергнуть Инквизицию и данную ей Богом власть в качестве первого шага их плана признания легитимности «Церкви Черис», — категорично заявил Клинтан. — Они собирали материалы, которые, как они полагали, могли использовать для шантажа других викариев, вымогая их поддержку против нас и Великого Викария, как средство сделать именно это. Они неустанно работали над подрывом фундаментальных церковных доктрин, включая доктрину непогрешимости Великого Викария, когда он говорит от имени Лангхорна, и планировали подорвать центральную власть Матери-Церкви путём фактической поддержки требований таких людей, как Стейнейр и его так называемых «реформистов» о местных выборах епископов. Я думаю, что всё это представляет собой довольно значительную угрозу Матери-Церкви и Божьему плану для Сэйфхолда, Замсин. И это даже ещё не начинает касаться некоторых вещей, которые мы обнаружили об их личной деградации.

Дачарн почувствовал внезапный приступ тошноты, услышав, как кто-то вроде Клинтана, из всех возможных людей, обвиняет кого-то другого в «деградации». И всё-таки даже он был немного ошеломлён перечнем других обвинений Великого Инквизитора. Он никогда не сомневался, что Клинтан исказил и неверно истолковал всё, чего пытались добиться Сэмил и Ховерд Уилсинны — у Казначея была та ужасающая записка, которую Ховерд сунул ему в качестве доказательства — но он был пугающе уверен, что Клинтан сможет продать свою интерпретацию их намерений многим, возможно, даже большинству других викариев. Эти другие викарии уже были в ужасе от последствий войны с Черис, а сообщения о том, что всё больше и больше сочувствующих Реформистам священнослужителей переходят в Церковь Черис в таких местах, как Изумруд и Корисанд, только заставили бы их ещё больше заподозрить и испугаться призрака внутреннего предательства.

— Это серьёзные обвинения, — сказал Трайнейр, и на этот раз Канцлер выглядел потрясённым, даже немного испуганным. — И ты всё ещё не рассказал нам, как пришёл к «открытию» всего этого? И почему ты не рассказал нам всем об этом сразу?

— Во-первых, я не рассказал об этом никому из вас, потому что это было делом Инквизиции, а не вашим, — прямо сказал Клинтан. — Лангхорн и Шуляр создали Инквизицию специально для борьбы с такого рода внутренним разложением. Мне не нужно было советоваться ни с кем другим, чтобы понять, чего требует от меня моя должность и мои собственные обеты. Во-вторых, я не сказал никому из вас — или кому-либо, кроме Уиллима Рейно и горстки старших инквизиторов, чьей способности держать язык за зубами я безоговорочно доверял — потому что было важно, чтобы заговорщики не узнали, что мне стало известно об их действиях, пока зима не поймала их в ловушку здесь, в Зионе, и у меня было бы время завершить предварительное расследование и организовать одновременный арест всех виновных. Я не говорю, что кто-то из вас намеренно предупредил бы кого-то, способного на такую отвратительную измену, — его взгляд на мгновение метнулся к лицу Робейра Дачарна, и этот взгляд стал холодным, а не горячим, — но даже одно неосторожное слово в неправильном месте могло бы предупредить их, прежде чем я был бы готов. Вы понятия не имеете, как далеко простирались их сети, как глубоко распространилось их разложение среди персонала других викариев и архиепископов.