Могучая крепость

Пейтир Уилсинн так и не вспомнил — ни тогда, ни позже — как вскочил со своего кресла. Так и не вспомнил, как он одолел расстояние между ним и дверью. Так и не вспомнил, что он сказал — если он вообще что-то говорил — когда делал это.

Единственное, что он вообще вспомнил, это ощущение своих рук вокруг Лизбет Уилсинн, ощущение её рук вокруг него, вид его сестер, братьев, шурина, маленького племянника, которые — все они — толпились в кабинете Мейкела Стейнейра, в то время как слёзы текли по их щекам… и его.

* * *

Епископ Хейнрик Вейгнейр какое-то время наблюдал за происходящим, улыбаясь, видя слёзы, радость, горе… и любовь. Прислушивался к бормотанию голосов, удивлённым восклицаниям. Затем, очень осторожно, он вышел в приёмную и закрыл за собой дверь.

Он повернулся и увидел, что его секретарь смотрит на него, широко улыбаясь, и он улыбнулся в ответ.

— Иногда, отче, — тихо сказал он, — легче, чем в другие дни, вспомнить, насколько Господь на самом деле добр.

Июль, 894-й год Божий

I. Спальня короля Горжи, Королевский Дворец, Город Транджир, Королевство Таро.

.I.

Спальня короля Горжи, Королевский Дворец, Город Транджир, Королевство Таро.

Король Горжа довольно резко проснулся.

Рука, внезапно зажавшая чей-то рот посреди ночи, как правило, производила именно такой эффект. Особенно на короля, чья спальня находилась на самом верху центральной башни старомодного замка, хорошо охраняемого гвардейцами.

Его глаза распахнулись, и он начал сопротивляться, но почти мгновенно остановился. На это было две причины. Во-первых, рука, зажавшая ему рот, с таким же успехом могла быть мягким стальным зажимом в форме ладони. Другая заключалась в том, что он только что осознал, что к основанию его горла прижат кончик чего-то, похожего на чрезвычайно острый кинжал.

Ночь, по его мнению, быстро превратилась из плохой в скверную.

— Я был бы признателен, если бы вы успокоились, Ваше Величество, — произнёс тенор, которого он никогда раньше в жизни не слышал. — Если бы я хотел всего лишь перерезать вам горло, я бы не стал вас сначала будить.

Этот спокойный голос прозвучал почти безумно разумно, словно это произнёс человек, просто указывающий, что грозовые тучи часто означают дождь.

Горжа мог разглядеть силуэт мужской головы на фоне тусклого свечения прозрачных, освещенных луной штор спальни, и он почувствовал укол благодарности за то, что у Ролинда была капризная ночь, а Мейила настояла на том, чтобы её собственная кровать сегодня была постелена в детской. В тот момент он подумал, что с её стороны было очаровательно мило лично присматривать за сиделками; в данный же он был глубоко благодарен, что, по крайней мере, его жена и сын были где-то в другом месте.

— С другой стороны, — продолжил приятный голос, — я совершенно уверен, что если бы по какой-то причине я решил, что действительно хочу перерезать вам горло, я мог бы сделать это задолго до того, как кто-либо из ваших гвардейцев смог бы отреагировать на любой крик с вашей стороны. Как вы думаете, если бы я решил убрать руку с вашего рта, чтобы мы могли поговорить, как один цивилизованный человек с другим, вы могли бы иметь это в виду? Я имею в виду то, что я могу убить вас прежде, чем кто-нибудь ещё сюда доберётся?

Горжа решил, что обладатель голоса, должно быть, сошёл с ума. Тем не менее, он был готов на всё, что оставляло его с неперерезанным горлом, и поэтому твёрдо кивнул.

— Превосходно.

Рука покинула его рот, и человек, которому она принадлежала, слегка поклонился. Теперь глаза Горжи смогли различить немного больше деталей, и он понял, что незваный гость в его спальне был значительно выше и шире в плечах, чем он сам. Он также казался чисто выбритым и говорил с акцентом, который Горжа распознал как силькийский.

— Я прошу прощения за свои… нетрадиционные методы, Ваше Величество. Однако мне действительно нужно поговорить с вами, и я придерживаюсь мнения, что ни один из нас не хотел бы, чтобы ваши гвардейцы, ваши придворные или — особенно — викарий Жаспер узнали о том, что мы это сделали.

Желудок Горжи, казалось, сжался. В полумраке он не мог быть уверен, но ему показалось, что его посетитель улыбнулся.

— Дело в том, Ваше Величество, — непринуждённо продолжил силькиец, — что я подумал, что было бы неплохо слегка подтолкнуть вашу переписку с графом Серой Гавани. Возможно, вы не знаете, что к этому времени Их Величества должны уже вернуться обратно в Теллесберг, но я полагаю, что это, вероятно, означает, что несколько беспорядочный темп этой переписки будет набирать обороты в ближайшие несколько пятидневок.

Горжа почувствовал себя так, словно его только что кто-то ударил. Никто в Транджире — никто, за исключением сэра Рика Фармина — не знал об осторожных записках, которые передавались туда-обратно между ним и первым советником Черисийской Империи. Он не упомянул о них даже барону Каменной Крепости! Так как же, кто бы это ни был…?