Могучая кучка

Самым оживленным на городских магистралях в те годы считался перекресток Невского проспекта и Большой Морской улицы (ныне улица Герцена). Сюда и доставил экипаж Улыбышева и Балакирева. Лошади повернули налево и въехали в «одну из великолепнейших в столице улиц». Так характеризовал Большую Морскую справочник того времени. Из него же можно узнать, что в старину, при основании Петербурга, здесь находились мазанковые дома для морских офицеров, матросов, мастеровых, приписанных к Адмиралтейству,— потому улица и получила свое название. Спустя несколько десятилетий огромный пожар уничтожил неказистые постройки, и теперь, как указывалось в справочнике, «в этой улице находятся домы многих знатных особ».

Это был самый аристократический район Петербурга — 1-я Адмиралтейская часть. Улыбышев и Балакирев поселились в доме Чаплина (сейчас дом № 9/13 на углу улицы Герцена и Невского проспекта).

Приезжие сразу же окунулись в суетливую, беспокойную столичную жизнь. День Улыбышева складывался из многочисленных визитов и приемов. И всюду рядом с ним был Балакирев. Благодаря маститому патрону перед Милием открылись аристократические салоны, артистические кружки. За короткое время завязалось множество знакомств, особенно среди музыкантов. Балакирев оказался в окружении дирижеров, композиторов, скрипачей, виолончелистов, пианистов, певцов, критиков. Многие из них были, как тогда говорили, аматёрами — любителями.

Всю первую половину XIX века и начало второй музыкальная жизнь Петербурга сосредоточивалась в частных домах. Во многих семьях регулярно собирались, чтобы попеть, потанцевать, поиграть «на форте-пианах». Любители ансамблевой музыки объединялись в трио, квартеты. Конечно, далеко не всегда к музыке проявлялось серьезное отношение. Часто на музицирование смотрели лишь как на приятное развлечение — наряду с карточной игрой, флиртом, сплетнями. Однако немало кружков составляли истинные ценители и знатоки искусства, музыканты-профессионалы и подчас не уступавшие им в мастерстве любители, которым лишь сословные предрассудки мешали избрать профессию музыканта.

В ту пору общедоступные концерты устраивались довольно редко. Зато много было музыкальных собраний в аристократических салонах, где выступали русские артисты, зарубежные гастролеры. Здесь подчас звучала даже симфоническая музыка, а число гостей-слушателей достигало нескольких сотен.

Всеобщей известностью, особенно в 30—40-е годы, пользовался в Петербурге салон графов Виельгорских — Михаила Юрьевича и Матвея Юрьевича. Братья жили на Михайловской площади (сначала в одном доме, затем в другом; ныне это дома № 3 и 4 на площади Искусств). Оба были прекрасными музыкантами. Первый проявил себя как даровитый композитор, второй— как превосходный виолончелист. Они принимали горячее участие едва ли не во всех музыкальных начинаниях. У них исполнялась знаменитая Девятая симфония Бетховена, Глинка проводил репетиции своей первой оперы «Жизнь за царя»[2], здесь русские слушатели восторгались темпераментной игрой знаменитого композитора и пианиста Ференца Листа, здесь одной из своих симфоний дирижировал Роберт Шуман. Слушатели встречались в этом доме с Берлиозом, Венявским, позже — с Верди, Вагнером, с выдающимися итальянскими певцами. Берлиоз назвал дом Виельгорских «настоящим маленьким храмом искусств». Среди гостей у Виельгорских часто бывали Жуковский, Гоголь, Карл Брюллов, Глинка, Даргомыжский.

Авторитет братьев Виельгорских в области музыки был так велик, что подчас именно в их салоне гастролеры проходили своеобразные экзамены: мнение, сложившееся здесь, принималось во внимание театральным начальством и во многом определяло судьбу артиста. Хотя концерты у Виельгорских не были общедоступными, они привлекали весьма широкие круги музыкантов, поэтов, художников, многочисленных любителей искусства.

То же можно сказать о концертах у Алексея Федоровича Львова. Влиятельный в музыкальных кругах человек, композитор, автор музыки царского гимна, директор придворной певческой Капеллы, он был талантливым скрипачом. Особенно любил Львов играть в квартете. Большой зал на третьем этаже собственного дома Львова на Караванной улице (ныне № 22 по улице Толмачева) в дни выступлений квартета заполняли высокопоставленные аристократы, чиновники всех рангов, литераторы, живописцы, артисты, музыканты.

На эти вечера приезжали даже из-за границы. Кроме квартетной музыки, звучавшей еженедельно, трижды в году в период великого поста (в это время все театры были закрыты, зато устраивалось очень много концертов) у Львова проводились «симфонические собрания».

Политические и общественные взгляды Львова были реакционными, сословные предрассудки мешали ему в полной мере развернуть свой исполнительский талант, он упорно именовал себя «дилетантом», хотя слышавший его игру Шуман заметил однажды: «Если в столице России есть еще такие дилетанты, то иному артисту приходится там скорее поучиться, нежели учить».