Могучий русский динозавр. №1 2020 г.

И тогда мне эта мысль пришла, от которой я до сих пор никак отделаться не могу. Может, наше тело тоже как клетка? Живём мы в нём запертые всю жизнь, а способностей своих и не знаем. А попадаются иногда люди, которые ломают прутья клетки. И тогда хоть летай, хоть рельсы сгибай. Не было бы этой кожи тяжёлой, так хоть в космос можно улететь.

С такими мыслями я и не заметил, как стемнело. Аллея опустела, а я всё сижу и жду чего-то. Есть такое ощущение внутри, что знаешь – должно случиться. А что – загадка.

Смотрю, по аллее девушка идёт. Та самая, с которой я в «Клетке» познакомился. И не одна идёт, а с компанией. Ребята, трое. Все чуть постарше, лица серьёзные такие. Останавливаются возле лавочки моей, и начинают разговаривать. Будто меня и рядом нет.

– Ну давай, – говорит один. – Веди нового лоха. Штырь будет приглядывать. Мы тут встретим.

Так мне противно стало.

Девушка улыбнулась невесело, а потом говорит:

– Тот ведь в больницу попал, вы знаете? Весь город говорит.

– Не дрейфь, подруга. На нас не выйдут, это точно. Мы же его тогда за ограду оттащили. Менты глубоко копать не будут. Нашли под оградой, пьяный был, да и попал под раздачу.

Она отмахнулась и вдруг меня заметила. Вслед за ней и вся троица повернулась.

– Что, братиш, проблемы? – спросил старший.

Не узнал меня. А девушка узнала, распахнула глаза, ладошкой рот прикрыла, чтобы не закричать.

– Это он, – только и смогла сказать.

Старший не понял, кто он. А другой пригляделся да и говорит:

– Это ж мы его отмудохали в прошлый раз.

Старший подошёл ближе.

– Валил бы ты отсюда, фраерок.

Злобно так сказал, на выдохе. С хрипотцой, с угрозой, кулаки сжал.

А я не хотел уходить. Сам бы я ни за что не решился выйти из клетки своего тела, даже если бы был уверен, что всё получится. А эти трое помогли, всё как надо сделали. Теперь нужно их отблагодарить.

Я взял его рукой за лицо и чуть сжал пальцы. Короткий крик ударил мне в ладонь и затих. Кости сухо хрустнули, я почувствовал, как под давлением лопнул его мозг. Несчастный успел только ухватиться за мои пальцы, но руки его тут же обмякли.

Другой пытался помочь, я ткнул его в грудь. Рёбра треснули, проткнули лёгкие, и он быстро захлебнулся своей кровью. Третий, попытался убежать, в своих тяжёлых «Гриндерсах». Но, видно, от ужаса, ноги его отказали. Он стал ползти. Я наступил ему на обе лодыжки, они захрустели и стали безвольными культями. Та же участь постигла его руки и позвоночник.

Я обернулся. Девушка стояла посреди дорожки, в оцепенении и совершенно седая.

* * *

– Хотя, наверное, тебе ещё рано слушать такие истории.

Лизонька насупилась.

– Ты не смотри, что я маленькая. Я ведь понимаю, что мы уже не вернёмся. Так что не страшно.

Я кивнул. Ей тоже ничего не угрожало.

В палате аппарат жизнедеятельности «качал» моё уже мёртвое, спрятанное за ширмой разбитое тело. «Травмы, несовместимые с жизнью» – так будет написано в заключении судебно-медицинского эксперта.

Зато познакомился с Лизонькой. Она с детства на диализе, и уже несколько дней в коме. Терминальная почечная недостаточность.

Подожду её здесь, а потом отправимся дальше. Летать вместе – оно всегда веселее.

За́ мужем Алла Войская

Иллюстрации Марии Давидович

Мы ехали к Васиному двоюродному брату на шашлыки – это была своеобразная инициация. Я уже познакомилась с его родителями, с тётей, с сестрой, теперь вот брат – меня постепенно принимали в семью.

Воскресный вагон метро был полупустым, но мы всё равно сели в углу, чтобы побыть вдвоем. Вася всё пытался укусить меня за ухо, но я, смеясь, уворачивалась и пряталась у него на груди.

– Вообще-то вампиры кусают за шею, а когда покушаешься на другие части тела, то это уже каннибализм!

– А я чуть-чуть! Это же не считается? Нельзя же быть чуть-чуть каннибалом? – он поцеловал меня в мочку уха, и я громко засмеялась.

– This is Sokol… Осторожно, двери закрываются, следующая станция…

В вагон вбежал косматый мужчина с репейником в волосах – оборки его плаща застряли в закрывшихся дверях. Он недовольно бормотал, пытаясь вырвать застрявший кусок плаща. Двери снова раскрылись – он поправил на себе плащ и прошёл к центру вагона, чтобы осмотреться. Поезд тронулся. Меня терзали смутные подозрения, что он сядет прямо напротив. Так и вышло.

Мужчина раскладывал по всему сиденью ашановские пакеты с тряпками, смотря в нашу сторону из-под заплывших век. Я положила голову Васе на плечо и закрыла глаза. Не провоцировать, не реагировать, не подавать виду.

– Слышь, это «Беломорская»?

Я открыла глаза. Бомж выжидающе смотрел на Васю, который крепко держал меня за плечо.

– Нет, ещё станций пять или четыре, – спокойно ответил он.

– Спасибо… Ну, разбуди, как на «Беломорскую» приедем, – бомж смахнул на пол пакеты и лег на сиденье.

– Мы вообще-то до «Речного» едем и только следующая – «Беломорская».

– А… Да? Ладно. Прости… – бомж приподнялся на сидении и виновато посмотрел на свои тряпки. – Это… А ты где служил?

– Да нигде, военка в универе только.