Могучий властелин морей. Чтобы не было в море тайн

Целое утро Мишель снимал атаки, то медленные и осмотрительные, то грозные и молниеносные. Один раз акула, заглотав всю рыбу, сама оказалась на крючке. Но леска не была рассчитана на такой вес, и хищница сразу ее оборвала. Около полудня Мишель и Поль с помощниками вернулись на «Калипсо», утомленные жарой и нервным напряжением, но очень довольные тем, что успешно справились с заданием. Взятого ими улова было вполне достаточно для работы, намеченной на вторую половину дня.

Для первого погружения мы поставили такую задачу: Серж метит возможно больше акул и подстреливает какую-нибудь рыбу в окружении акульей стаи, чтобы мы могли проследить за реакцией хищниц. Он займет большую стальную клетку, я — маленькую алюминиевую; чугунные чушки-якоря удерживали ее примерно в двух метрах над дном. Две телекамеры (по одной в каждой клетке) позволяли моему отцу и доктору Юджини Кларк следить за нами, находясь на мостике «Калипсо». Я взял с собой две кинокамеры, чтобы снимать все, что будет происходить вокруг Сержа и большой клетки.

Опалового оттенка вода была такой прозрачной, что я чуть не от поверхности различил дно на глубине около двадцати пяти метров. Вдоль красного корпуса «Калипсо» медленно ходило взад-вперед не меньше дюжины акул. Они не показались мне ни особенно крупными, ни очень агрессивными, но уже то, что их было так много, сулило известные неприятности. Над самым дном скользили еще силуэты, но искаженные бороздами на дне тени не позволяли определить их размеры или количество. Сверху акулы, бесцельно ходившие вокруг удлиненной тени «Калипсо», выглядели особенно ловкими и юркими.

Клетка Сержа мягко легла на дно в облачке взмученного песка, которое тут же развеялось. Мой товарищ двигался грациозно, как солист балета. Вот он отворил дверцу, выскользнул наружу и развернул клетку к солнцу. Здоровенная морская черепаха, которой не было никакого дела до акул, медленно подгребла к клетке и уставилась на нее в упор, словно близорукий старик. Серж предложил ей кусок рыбы, но черепаха пренебрегла его даром, повернула и удалилась, размеренно работая передними ластами, похожими на весла. Чем-то она напомнила мне стариков, что сидят и греются на солнце в какой-нибудь испанской деревушке, лишь изредка собираясь с духом сделать несколько шагов и навестить соседа.

Акул становилось все больше, их уже собралось, наверное, около полусотни, но они по-прежнему двигались как-то медленно и апатично.

Я не сразу заметил огромного групера, который прошел справа от меня и опустился на песок примерно в метре от Сержа. Он был иссиня-черный, длиной не меньше двух метров и почти такой же окружности. Рот его размеренно открывался и закрывался, гоня воду через жабры. Голову пересекал страшный белый шрам, один грудной плавник был почти напрочь оторван. Груперы выглядят очень грозно, от них буквально веет грубой силой. Маленькие глаза всегда насторожены, и мне доводилось видеть, как их обладатель с места развивает страшную скорость.

Серж бросил груперу рыбу, отвергнутую черепахой. Приманка опустилась на песок сантиметрах в тридцати перед великаном, а тот, не трогаясь с места, только чуть шире разинул пасть, и рыба исчезла, увлеченная потоком воды. Поразительное зрелище — настолько поразительное, что я даже забыл про акул, а между тем они явно начали нервничать. Серж продолжал бросать угощение груперу, тот снова и снова втягивал ртом воду, и куски рыбы словно сами прыгали в пасть и исчезали в глотке. (Впоследствии, когда мы с Каноэ встретились с групером, который был вдвое больше этого, мне сразу вспомнилась эта сцена…) Под конец Серж швырнул груперу барракуду килограммов на девять. Она была проглочена так же легко и молниеносно, как и маленькие куски, после чего групер соизволил зашевелиться и удалился так же невозмутимо, как пришел.

Тем временем акулы бойко ходили между нашими клетками туда-сюда; правда, они казались чуть более нервными, и движения их стали чуть порывистее, чем прежде. Серж принялся разбрасывать крошки рыбы, чтобы запах пропитал воду и привлек акул поближе к его копью для мечения. Тотчас акулы образовали тесный круг, и началась обычная карусель. Отовсюду сходились еще акулы, мне уже казалось, что их сотни. Здесь были представлены по меньшей мере четыре различных вида и все размеры, от совсем маленьких до двухметровых. В трехметровом просвете между клетками я насчитывал одновременно до семи акул. Они почти совсем заслонили мне Сержа. Движения их стали стремительными, иные вдруг поворачивали на сто восемьдесят градусов, чтобы схватить несколько крошек рыбы. Серж безостановочно работал копьем, вонзая маленькие бандерильи у спинного плавника хищниц, и всеобщее возбуждение достигло такой степени, что на моих глазах одна акула бросилась на другую и сорвала с нее оранжевую бирку.