Могуто-камень

Она замолчала, мрачно уставившись в окно и всем своим видом показывая, что не хочет разговаривать. Клара было обрадовалась — ну и слава богу, что Гоша не нашла опять эту проклятую книгу, но от несчастного вида Гоши сердце ее вдруг сжалось от невыносимой любви и жалости к этой своенравной бурлачке.

— Гошенька, мы богаты! Проси, чего хочешь! — прошептала она.

— Конечно, попрошу, — откликнулась та жестко. — И только попробуй мне отказать!

Их мотнуло так, что они едва успели схватиться за ручки. Обогнув внезапно возникшую на пути ленивую собаку, вагон вернулся на рельсы и вновь размеренно застучал колёсами.

«У бабушки в комодах наверняка есть расторопша. Сварю ей настоящий пунш, чтобы она не была такой расстроенной. Тот самый» — подумала она.

Три бабушкиных комода в гостиной Клара не разбирала со дня ее смерти. Поначалу она еще собиралась с силами, но, подойдя к ним, каждый раз передумывала и откладывала на потом. Доподлинно об их содержимом она не знала, только догадывалась. Всё богатство Райхенбахов, перечисленное на десяти страницах завещания, лежало именно здесь.

Из забитых всевозможными и невероятными вещами ящиков она извлекла пять деревянных шкатулок, в которых аккуратными рядками, словно медицинские карточки в бюро поликлиники, были уложены одинаковые пакетики, подписанные разлапистым бабушкиным почерком — святая святых! — разнотравье и химические препараты, одной только бабушке и известные. Клара надеялась, хотя нет — она была уверена, что среди них есть расторопша. Когда-то она пыталась расшифровать каракули на пакетиках, но так и оставила, — разлапистый почерк Гретхен не поддавался ни прочтению, ни угадыванию, а Клара ни за что бы не решилась экспериментировать с незнакомыми препаратами. Но расторопшу здесь точно была, осталось только ее найти.

Помимо шкатулок, обнаружился также листок с перечнем содержимого на каждую шкатулку, который она отдала Гоше, с горестным видом сидящей в кухне. Та быстро пробежала глазами по списку.

— Вот же она! Расторопша! Номер шестьдесят шесть.

Клара поджала губу — как это у Гоши ловко получилось!

Она нашла пакетик с номером шестьдесят шесть и сунула его Гоше под нос.

— На вот, попробуй, прочти! Я этот список, кстати, только сейчас и увидела.

— Ай да Гретхен! — восхитилась Гоша, разглядывая пакетик. — Похоже на латынь.

— Что ещё за латынь? — с подозрением спросила Клара.

— Мёртвый язык.

— Мёртвый? Как мёртвый? Почему?

Гоша закатила глаза и терпеливо ответила:

— Вари пунш, дорогая, не отвлекайся.

«Да и правда, какая разница, что там за язык», — подумала Клара и поставила на огонь блестящую кастрюльку, налила в неё ром, подготовила баночки с ингредиентами.

Когда ром начал пари́ть, добавила кофе, цукаты, лайм. По кухне поплыл аромат. Она забрала у Гоши пакетик, аккуратно вскрыла. Ножом подцепила бурый порошок и пристроила лезвие на могуто-камень. Секундная стрелка угодливо цыкала, могуто-камень чуток нагрелся и посветлел, порошок по истечении трёх минут замерцал. «Магия любит тишину» — говаривала бабушка. Гоша знала это и молчала.

Ровно к тридцать пятой секунде ром пошёл пеной. Клара всыпала порошок, отчего пена резко вспухла и чуть не сбежала — Клара успела снять кастрюльку с огня, сдувая взбесившуюся волну. Странно повёл себя пунш. Обычно расторопша снимает пену, а тут… Но запах! Боже мой! Получилось даже лучше, чем у бабушки!

Она ловко разлила пунш по бокалам и всучила один Гоше. Та втянула носом аромат и впервые за этот день улыбнулась. Они чокнулись, и Клара отпила несколько глотков. На вкус пунш тоже оказался божественным. Гоша отхлебнула треть бокала за раз и как-то неприлично крякнув сказала:

— Все-таки Гретхен умела творить чудеса. Давай за нее!

— Давай!

— Пчхи!!!

— Будь здорова! — сказали Клара и Гоша в один голос, посмотрели друг на друга и одновременно добавили. — Это не я!

Глава 8. Гретхен Вольфганговна фон Райхенбах

— Пхи! — в третий раз раздалось в кухне.

Из-под фотографии бабушки с рамкой в кружевных вензелях вылетела пыль тонкими струйками и закружилась в теплых лучах вечернего солнца, словно первый снег, медленно осела вокруг рамки с бабушкиной фотографией. Запахло плесенью. Изображение Гретхен фон Райхенбах зажмурило глаза, сморщило лицо в урюк и выдало новое:

— Пчхи-е!.. Своя грязь не колет глаз, да, Кларисса?

— Бабушка! — обескураженно пискнула Клара.

— Гретхен! — восхищённо молвила Гоша.

— Наташенька моя дорогая! И ты здесь! Молодец, что не бросаешь эту дурочку.

— Бабушка! — обиделась Клара.

— Николаша, — подобревшим голосом сказала бабушка, выглядывая из рамки. — Как ты, мой хороший?

Радио печально свесило антенну, скорбно моргнуло огоньками:

— Транзисторы, фрау Райхенбах. Засорились.

— Как это засорились! — возмутилась Клара. — Полгода ещё не прошло, как чистила!

— Ах, бросьте, — уныло вздохнуло радио. — Эта ваша «дивная щетина» только пыль по резисторам размазала. Мне бы настоящую щёточку, да с машинным маслицем.

— Кларисса! — нахмурилась бабушка.