Мой адрес Советский Союз

Так прошла ещё одна зима, наступила весна с её радостями и хлопотами. Весной, в третьем классе, Валентина Дмитриевна повезла нас на экскурсию в дом-музей Чайковского в Воткинск. Дом Чайковского сразил меня наповал. Он совсем не был похож на дома в нашей деревне. Мне даже не верилось, что в таком доме жила всего одна семья. Я ходила и смотрела на огромные красивые комнаты с необычной мебелью, просто раскрыв рот. В одной из комнат экскурсовод рассказала, что маленький Петя сочинял музыкальные пьесы, например, день рождения куклы, похороны куклы. Мне показалось странным, что мальчишка играл в куклы. Экскурсовод поставила пластинку с музыкой, и все стали слушать. Когда музыка кончилась, я вдруг обнаружила, что стою в огромной комнате совсем одна. Куда все делись? Сердце моё трусливо ёкнуло. Я постояла ещё. Тишина. Паника потихоньку вползала в меня и разгуливалась всё сильнее. Через некоторое время я начала тихонько реветь. Когда я ревела уже «на всю Ивановскую», в комнату влетела Валентина Дмитриевна с красным лицом:

– Ты что здесь делаешь, ворона такая?!

– Я музыку слушала, а потом смотрю: никого нет…

– Ты что, не заметила, как двадцать человек ушли?!

– Не-ет, не заметил-а-а!

– Это же надо такой вороной быть! Быстро за мной!

Я семенила за своей спасительницей, и даже её ворчание не могло испортить моего счастья. Всю обратную дорогу в автобусе только и шутили надо мной. Я скромно отмалчивалась.

И вот наконец-то каникулы, лето! Опять гуси, огород, ягоды. Игры наши постепенно становились спокойнее. Мы начали играть в фанты, в прятки, в игры, где надо было что-нибудь угадать. Конечно, вышибалы и войнушки тоже остались, просто теперь мы играли не только в них.

Однажды воскресным летним днём папа с соседями за кружкой доброй домашней бражки вспоминали войну и не только. Через пару часов приятного общения мужички размякли, разговоры перешли на более приятные темы. Когда было достигнуто совсем уж хорошее душевное состояние, говорить стало особо не о чем. Костя Ходырев запустил пятерню себе в волосы:

– Ох ты, оброс-то уже как. Надо бы постричься.

– А тебя кто стригёт?

– Дак баба, хто больше-то…

– А меня вот сейчас мила дочь подстригёт. Кать! Иди-ка сюда!

– Чего?

– Иди-ка, вон там, в шкафчике, машинка лежит для стрижки. Возьми её, сейчас меня подстригёшь.

Я была рада такому доверию. Ещё ни разу в жизни я никого не подстригала. Папа вынес во двор табуретку, сел.

– Платок возьми, Кать! На плечи мне положишь.

Мужики не спеша поднимались и направлялись домой. Я повязала папе платок вокруг шеи и начала стричь. Это оказалось совсем несложно. Разморённый бражкой и процессом стрижки, папа окончательно задремал. Я видела, какие причёски носят мальчишки в школе – почти вся голова лысая и только на лбу густой чубчик. Я старательно выводила папе такую же.

– Ну, всё пап, готово.

– Всё? Уже? Вот молодец, мила дочь! Вот молодец!

Папа пошёл досыпать, а я побежала хвастаться своими успехами.

– Это чё такое?! …твою мать!

Мы с Людкой проснулись в недоумении. Так в нашем доме утро никогда ещё не начиналось. Папа стоял перед зеркалом и ошарашенно гладил свой чубчик.

– Кать! Ты чё мне тут настригла?!

– Дак у нас в классе все мальчишки так пострижены…

– У вас в классе! Я тебе чё, мальчишка из класса, што ли?! Как я теперь на работу-то пойду?!

На шум со двора вошла мама. Она не скрывала смеха.

– Молодец, Катька, молодец! А тебе пить надо меньше, тогда будешь знать, что с тобой делают.

Папа обречённо натянул фуражку поглубже и пошагал на работу.

Гутьку пришли сватать. Причём без предупреждения, как снег на голову. Обычно сваты в деревне сначала закидывают удочки, делают всякие прозрачные намёки и, убедившись, что другая сторона не против, прямо говорят, когда их ждать. И хозяева ждут. А тут пришли и начали сразу сватать. Интересно, интересно, интересно… Мы с Людкой сразу забрались на печку и оттуда из-за шторки тихонько выглядывали. Видно было всех отлично. Мама с папой сидели с растерянными лицами. Мать жениха, наоборот, была спокойна.

– Ну, дак чё, сваты, как говорится, у вас товар – у нас купец.

Купец и товар сидели смущённые и румяные.

– Дак какой купец, Онисья, мы про дело не знаем.

– Дак ведь дело-то молодое, Лиза. Сосватаемся, да и за свадебку.

– Какая свадьба, Онисья, девке восемнадцать недавно только исполнилось!

– Дак восемнадцать ведь, не пятнадцать. Раз молодые сами сговорились, дак чё им мешать-то?

Тут в дело вступил папа.

– Онисья, Гутя у нас скоро заканчивает медучилище. Мы бы хотели, чтобы она потом в институт пошла.

Встала Гутька. Лицо её было красным от смущения:

– Пап, я в институт не пойду.

Папа беспомощно широко развёл руками:

– Ну, чё, всё понятно, значит…

Дальше пошёл конкретный разговор о сроках свадьбы, о том, где молодые будут жить, и т. д. Скоро и свадебку отыграли. Гуляли два дня: первый – в доме невесты, второй – в доме жениха. А потом молодые уехали жить в Воткинск. Лёня работал на бульдозере, поэтому ему быстро дали квартиру в Берёзовке, в деревянном двухэтажном доме. И стала наша Гутька Гутей.