Мой альфа

Оксана была влажной, но тесной. Альфа шумно задышал, проникая в неё с трудом и получая от происходящего максимум удовольствия. Омега жмурилась, прижимаясь лбом к его плечу, впиваясь ногтями в кожу на спине.

Максимов ощутил девственную преграду и отчего-то глубоко выдохнул, улыбаясь.

Тело Оксаны напряглось, она не кричала, только судорожно всхлипывала. Резко толкнувшись вперед, Роман не стал растягивать процесс дефлорации, а вошел сразу полностью на всю длину с раздувшимся наполовину узлом. Вот последнего не надо было бы, тем более для девственницы. Но он не мог себя контролировать.

Оксана забилась под ним, но Максимов прижал её к кровати, ощущая запах крови.

Глядя на заплаканные глаза и припухшие веки.

– Большой, – всхлипнула она, видимо прося, чтобы он вытащил член.

Но он не мог.

Роман не двигался, но понимал, что надолго его не хватит. Тугая и желанная, омега превратила его в сгусток неконтролируемого возбуждения. Он готов был немедленно взорваться, заполнив её своим семенем и запечатать узлом, чтобы точно понесла. Его омега.

Только его.

– Больно, – тихий, хриплый, мучительный шепот прозвучал, когда он сделал первое движение, отразившееся в нём сладкой мукой наслаждения.

– Мне тоже, – отчасти соврал Максимов, глядя в блестящие от слёз глаза.

Прозрачные, чистые и невинные. Оксана смотрела на него, крепко держась за плечи. Дурман течки прошёл, это альфа понимал по слабому аромату. Сам он свои феромоны не применял, но сейчас ему захотелось, чтобы ей тоже было хорошо. Играть в одного не очень приятно.

И она поняла, когда вдохнула полной грудью. Зрачки расширились, тело стало податливым, расслабленным. Роман стал двигаться жестче, слыша вздохи и тихие стоны.

Узел становился больше, мешая и в то же время закрепляя их сцепкой. Оксана взвизгнула, когда ощутила это увеличение, задергалась, то ли пытаясь сняться с него, то ли отползти. Но альфа сильнее сжал её бёдра. Буквально ощущая, как заполняет её спермой.

Он тяжело дышал, навалившись на мягкое, слегка дрожащее тело. Максимову показалось, что он сто лет без резинки не трахался, и вообще-то, если подумать, то никогда. И узла он не с кем не вязал. А тут…

Роман с трудом заставил себя подняться. Были бы они в его доме, он бы отнёс её в ванну…

Узел потихоньку спадал. Весь его пах был измазан кровью, как и штаны.

А она… Она теперь пахла им. Пропиталась насквозь.

Трель звонка в двери раздалась, как болезненный укол у стоматолога. Оксана вздрогнула, судорожно ища, чем прикрыться. Звонок повторился.

Максимов, поднялся, не заботясь о своем внешнем виде.

– Лежи, – приказал и отправился сам открывать двери.

Коридор от комнаты Оксаны до дверей показался ему клеткой для хомячков. Матери омеги не было дома. Роман щёлкнул замком, открывая двери, и наткнулся на две пары удивленных глаз стражей правопорядка.

– Здесь проживает Нестерова Оксана Павловна?

Максимов нахмурился. Его почти не рассматривали, мент смотрел ему прямо в глаза. Сверлил. Тоже альфа, тоже здоровый, как и он, только не доминантный, и оба они это чувствовали.

– А что?

Роман облокотился на дверной косяк, закрывая собой всё пространство, не позволяя увидеть больше.

– Приказ задержать гражданку Нестерову за нанесение ущерба двум гражданам из-за применения ею феромонов.

Глава 10

У Оксаны не было сил, чтобы подняться. Между ногами болезненно саднило и казалось, ощущение отдается где-то в животе. Всё ещё немного потряхивало, и она никак не могла разобраться от чего. Прикрыв грудь, она всё же попыталось встать и охнула. Каждое движение приносило боль, а на простынях остались обильные кровавые пятна. Семя альфы вязкими каплями текло по бёдрам.

– …проживает Нестерова Оксана Павловна?

Оксана прислушалась. Сердце мгновенно помчалось галопом.

– А что?

– Приказ задержать гражданку Нестерову за нанесение ущерба двум гражданам из-за применения ею феромонов.

Она чуть не рухнула, пошатнувшись, всё заболело с новой силой. От волнения и приступа неконтролируемой паники её затошнило.

Прижав ладонь ко рту, она с трудом подавила рвотный рефлекс.

Что происходило дальше, Оксана не знала. В ушах как будто свистнул гудок, и она оглохла. Ей надо идти, объяснить, что не она виновата, а те люди, они незаконно использовали на ней феромон, а ей… Ей никто не поверит.

Снова комок подступил к горлу. От каждого спазма всё тело стало похоже на открытую рану.

Едва сделав шаг, она упала. Её затрясло.

Посадить не посадят, но отрабатывать заставят, каким способом, можно только догадываться. СМИ всегда рассказывали жуткие истории о провинившихся таким способом омегах. На них накладывали неподъемный штраф и… Ей никто не поможет.

И всё именно сейчас, когда она едва могла сделать шаг.

Максимов вернулся в комнату и застыл на пороге. Оксана скомкала простыни, но он и так всё отчетливо видел.

Только сейчас она поняла, что случилось, но почему-то не возникло ощущения, что её постигло жуткое горе, просто теперь у неё совершенно ничего не осталось. Вообще ничего.

– Как себя чувствуешь?