Мой ангел

– Зайду, обязательно зайду, – улыбнулся Андрей, кончиком пальца стирая слезу, покатившуюся у меня по щеке, – но в другой раз. Сегодня я буду там неуместен. Твои родители должны пообщаться с тобой, а я буду отнимать у них радость встречи. При незнакомом человеке эмоции не будут выражаться так бурно и искренне. Иди, Надя, иди.

Я вышла из машины, выгрузила свои вещи и зашла в подъезд. По счастью, на улице стояла промозглая осенняя погода, моросил противный дождь, так что во дворе никого не было, даже бабулек, которые всегда сидели на скамеечке. Преодолев пешком три этажа, я встала перед дверью своей квартиры, отдышалась и решительно нажала на кнопку звонка. Сначала стояла тишина, потом донёсся звук маминых шагов, и она спросила:

– Кто там?

– Это я.

– Кто я? Боже мой!

Послышался скрежет торопливо открываемого замка, дверь распахнулась, и я попала в объятия мамы.

– Надька, Наденька! Боже ты мой! – она покрывала всё моё лицо поцелуями, – Наденька! – сквозь слёзы шептала она, – я уж думала никогда не увижу тебя на свободе, в этой квартире! Доченька!

– Мама, давай дверь закроем, а то неудобно как-то.

– Давай, давай, – закивала мама, а я, пока она закрывала дверь, успела поставить сумку на пол и снять верхнюю одежду.

– Наденька! – мама прижалась ко мне, – Надюша, а как ты вышла? Ты сбежала?!

В глазах мамы читался неописуемый ужас.

– Мама! Я что похожа на человека сбежавшего из тюрьмы? Сама подумай, где меня сразу начнут искать? У родителей. Стала бы я сюда приходить!

– Но как, как тебя выпустили?

– Люда! – раздался папин голос, – кто там звонил?

– Иди сюда! – крикнула мама, – сам увидишь!

– Мама, папе наверное, нельзя ходить.

– Можно, ему каждый день надо не спеша пешком прогуливаться, врач сказал, а ты молчи пока, пусть будет для него сюрпризом.

– А сердце выдержит такой сюрприз?

– Дура ты, Надька, хотя нет, наверное просто молодая, потому и глупая. От радости-то как сердцу плохо будет?

В этот момент послышались папины шаги, и вскоре он появился в коридоре. Его лицо было настороженным, но, увидев меня, оно сразу приняло радостное выражение, и папа бросился ко мне.

– Наденька, доченька, это ты! А я уж думал, помру и не увижу тебя больше!

– Ну что ты, папа! Тебе ещё жить да жить!

– Но как, как ты вышла из тюрьмы?

– Погоди, Коля, – остановила его мама, – что ты на пороге её спрашиваешь, сейчас соберу на стол, сядем, и Надюша нам всё расскажет. Правда, доча? Ты ведь, наверное, голодная?

Только после этих слов я действительно ощутила чувство голода. Я ведь с самого утра ничего не ела. Можно было пообедать в последний раз на зоне, когда я приехала туда за вещами, но проводить там ещё несколько лишних минут мне никак не хотелось.

– Ну вот видишь! Посидите с отцом, а я на стол пока соберу, но ничего ему не рассказывай, потом вместе нам расскажешь. Пусть лучше он тебе расскажет, как в больнице за медсёстрами ухлёстывал, – подмигнула мне мама.

Мы с папой сели на диван и сидели там, держась за руки, пока мама суетливо носила на стол тарелки, ложки, вилки и разную снедь.

Потом мы сели за стол и начали есть вкусный дымящийся борщ, салат из помидоров, мы брали куски свежего чёрного хлеба, хрустели порезанным луком, а потом мама принесла чашки, налила в них горячий ароматный чай и поставила на стол блюдо с её знаменитыми булочками.

Вот за чаем я и рассказала им обо всём. Почти обо всём. Об Антоне и о карцере я им ничего не говорила, зачем им лишний раз расстраиваться? Мама только охала и ахала, а папа внимательно смотрел на меня и ничего не говорил.

– Странно всё это, – сказал он, когда я закончила свой рассказ, – странно. Первый раз слышу такое, чтобы Москва заинтересовалась нашим городом. Видимо прав твой полковник…

– Подполковник, – автоматически поправила я.

– Пусть будет подполковник, – махнул рукой отец, – видимо он прав, что-то в твоём деле замешано, а Москва хочет подмять наших бизнесменов, а по-простому говоря, воров и бандюг, под себя. Ну да ладно, не наше это дело, главное, чтобы у тебя всё было хорошо, но ухо всё равно надо держать востро. Мало ли что.

* * *

Последующие три дня я провела дома, с родителями. По совету Андрея я никуда не выходила, да и родители преимущественно сидели дома, они никому не говорили о том, что меня выпустили.

А на четвёртый день к нам домой пришёл Андрей. Родители поначалу отнеслись к нему настороженно, но его улыбка, его добрый взгляд быстро разоружили их. Андрей поболтал с мамой и папой несколько минут, а потом мы прошли ко мне в комнату. Там он объяснил мне, что начато дополнительное расследование, возможно меня будут вызывать в прокуратуру для дачи показаний, но мне волноваться не о чем, он всегда будет рядом. Я и в правду успокоилась. Единственное о чём я попросила его, это разузнать, где учится дочка Кати. Мне ведь надо было передать ей письмо. Андрей пообещал, что сделает это.

И сделал. Впрочем я была в этом уверена, по-моему для него вообще не существовало никаких преград.