Мой ангел-хранитель (СИ)

Ещё два мучительных месяца прошло. Сигюн уже было сложно передвигаться, - довольно внушительный живот оттягивал её тело - но для девушки это была приятная тяжесть, она бережно вынашивала ребенка в своем чреве, хорошо питалась, соблюдала определенный режим, но всегда скрывала за доброй полуулыбкой свою страшную печаль, мучительную тоску, разрывающую на части и душу, и плоть. Никто в Асгарде не мог даже знать, что под сердцем, кроме младенца, Сигюн носит ноющую рану, которая кровоточит каждую ночь, проливаясь жгучими слезами. И стоит ли говорить, о ком плачет бедная ванка? Последняя встреча с Локи два месяца назад запомнилась ей как просвет в этой бесконечной тьме, в которой она заблудилась, потерялась, несмотря на то, что муж был с ней груб. Больше он не посылал ей сны, не посылал заговоренных зверьков и птиц, у которых глаза светили зеленым. Локи словно вселял в них частичку своей души, а затем отправлял любимой жене. Сигюн днями и ночами строчила ему письма, пересылая их с добрым охранником, который так сильно опасался, что его засекут, но не мог отказать страдающей девушке. Только вот ответы от супруга не приходили.

-Не поступай так со мной, я прошу, - взывала она, обращая взгляд в пустоту. -Ты знаешь, что по-твоему все равно ничего не случится. Я не уйду. И я умоляю, не гони нас, - её гладкую щеку рассекает прозрачная слеза, которая падает на подол её кремового платья.

Внезапно она слышит, как скрипит дверь покоев. Девушка с легким испугом оборачивается и видит топающего к ней черного котенка, который не смело перебирает маленькими лапками и пискливо мяукает. Сигюн пару секунд недоуменно смотрит на животное, а потом, замечая, что глаза его искрятся изумрудным, понимает, зачем и от кого явился сюда этот комок шерсти. Девушка улыбается сквозь слезы, берет котенка на руки и приглаживает на своей груди. Он нюхает её лицо, тыкаясь в него влажным носиком, словно силится поцеловать. В его изумрудных глазах Сигюн заметила какое-то необычное подобие улыбки, печальной, сожалеющей улыбки, будто он извиняется за что-то. Девушка улыбается в ответ, целуя котенка в мохнатую, черную макушку, а тот осторожно спускается на её живот, невесомо ступая лапками. А после, тихо мурлыча, сворачивается клубочком и засыпает, передавая тепло своего тела беременной девушке и её младенцу.

-Локи. Мой Локи, - трепетно произносит Сигюн, приглаживая пушистую черную шкурку котенка.

…-Есть какие то известия от Тора? Что говорят вороны? - Фригга стояла возле трона Одина, сверля мужа взволнованным и в то же время испытующим взглядом.

-Положение альвов стало лучше после внедрения асгардских войск, однако мародеры плодятся, словно мухи. И пока их мир не будет полностью отчищен от вражеских полчищ, Тор и наши воины останутся там. Они будут стоять до последнего, - мрачно говорил царь.

-Ты говорил с Тором о той землянке, что приглянулась его сердцу? - Фригга прошла к окну, поглядывая на супруга украдкой, видя, как меняется он в лице, как морщин становится больше. Он угрюмо взирает на жену.

-Он и так знает, что я ему скажу. Однако, ему решать, с кем делить свою судьбу, я лишь могу дать совет. Во всяком случае, сейчас ему не до неё, сейчас не до любовных утех. Пока идет война, сердце нужно запирать на замок.

Царица согласно кивнула, но все же душа её болела за Тора. Она прекрасно знает, как старший принц страдает по смертной девушке Джейн, она видит в его глазах глубокую печаль, а улыбка его исходит словно через силу. Эта землянка поселилась в его душе, в его воспоминаниях, в его мечтах, и принц рвется к ней, хотя понимает, что их союз противоречит всяческим законам Асгарда.

-Как там Сигюн? - вопрос Одина прозвучал неожиданно для царицы. Никогда прежде он не интересовался состоянием бывшей принцессы, жены того, о ком он не хочет даже слышать.

Фригга мягко улыбается.

-Она в порядке. Беременность протекает нормально, мои лекари следят за ней ежедневно. Судя по её аккуратному животику, я думаю, что у неё будет мальчик, здоровый и крепенький, - царица говорила о своем долгожданном внуке с неподдельной радостью и даже с некоей гордостью. Один лишь отмалчивался в ответ. Его не сильно радовало появление на свет потомка Локи. Вспоминать о приемном сыне, которого назвать сыном больше не поворачивался язык, не хотелось больше никогда. Он слишком много страданий принес своей семье, которая воспитала его, приняла его, и подобным он сумел отплатить им за свое спасение из холодного мира, за свое воспитание, за все то тепло, что он обрел здесь и которого бы никогда не узнал в Ётунхейме, если бы вообще остался жив.