Мой ангел злой, моя любовь…

Они как раз прошлись по аллее до поворота к пруду, на котором Анна заставила Андрея замедлить шаг, пропуская вперед остальных прогуливающихся. Ответила улыбкой на вопросительный взгляд Софи, брошенный через плечо и показала знаком, что они последуют за другими, а не исчезнут никуда, удаляясь с их взоров за линией поворота. Потом, когда снова возобновили размеренный медленный шаг прогулки, ринулась, будто в холодную воду с головой, боясь заробеть и не задать вопрос. А ответ ей было так важно знать. Хотя бы для того, чтобы придумать, как исправить то, что невольно сама же разрушила, по собственному разумению.

— Это все из-за меня, верно? Votre maman… Из-за меня? — и смело встретила взгляд Андрея после этого вопроса, боясь отвести взор и упустить даже мельчайшую тень эмоции на его лице. Но тот не нахмурился, не смутился и даже не разозлился ее смелости, как опасалась Анна. Только взглянул с такой теплотой во взгляде, словно обнял им ее, окутал облаком нежности с головы до ног. Снова погладил ее пальчики, скользнув с кружева митенок к коже.

— Моя милая… милая моя, — от его тона даже голова закружилась, захотелось остановиться и прижаться лбом к его плечу. А еще очень хотелось, чтобы он целовал ее, как когда-то на залесной аллее. Долго, без передыху и так по-разному — от горячих поцелуев страсти до легких нежности.

Анна была благодарна ему, что Андрей не стал лгать или увиливать от разговора. Или даже притворяться, что не понимает, о чем она ведет речь. Это означало, что он может рассказать ей то, что не всякому можно было открыть.

— Нет, Анни, в том, что так метко подметила ты, твоей вины нет.

— Может статься, не прямая вина, — не унималась она. — Это из-за нашего союза?

Андрей же в ответ только головой покачал.

— Не из-за этого, милая, поверь мне. Причина того, что ты видела, только во мне. Seulement! С'est seul la faute à moi. [668]

— Что может быть причиной разлада между матерью и сыном? Что могло стрястись меж вами…? — спросила Анна, пожимая плечами. Ей отчего-то казалось все, что он оберегает ее отчего-то, оттого и не говорит всей правды, и она пыталась понять по выражению лица Андрея, что же на самом деле произошло этим утром до разговора Алевтины Афанасьевны с ней. Ведь она была все еще уверена, что причиной разлада стало именно решение Андрея жениться на ней.

— D’accord [669], - как странно произнес он и остановился, вынуждая ее сделать то же самое. Но на нее отчего-то не смотрел, а глядел вслед скрывающимся одним за другим прогуливающимся за поворотом аллеи, казалось, прислушивался к репликам тех на французском и русском языках, которые все еще, пусть и еле слышно, но долетали до их ушей. И Анна вдруг насторожилась, заметив, какими неожиданно цепкими стали его глаза, когда он перевел взгляд на ее лицо. Когда стал вглядываться в нее, будто пытаясь что-то разглядеть, что-то понять для себя. — Я скажу тебе все. Даже то, что знали до сих пор только двое. Я скажу тебе все, потому что нынче самое время узнать тебе… даже если ты охладеешь ко мне после… если вдруг разочаруешься во мне. Хотя видит Бог, я страшусь этого более всего на свете!

Анна замерла, вдруг пораженная невольной догадкой, которую принесла услужливая память в этот миг. Ее собственная спальня. Злой и резкий шепот брата, больно ранящий душу. Грязные толки, которые когда-то ходили по Петербургу.

— О! — только и сказала она прежде, чем успела сообразить, что ей не пристало даже знать о таких вещах, тем паче обсуждать их. — Так это правда — ты отец дочери своей bru? Это правда?

И поняла с облегчением, что это ложь, когда Андрей вдруг рассмеялся коротко и зло, некрасиво кривя губы. От давно забытой вспышки злости и боли, которые неизменно приходили, как отражение этих слов в нем. Но теперь отчего-то она была острее, эта вспышка. Потому что она говорила об этом. И ему было вовсе небезразлично, как раньше, что Анна может думать о нем. Значит, пришло время открыть правду. Только ей.

— Нет, — произнес Андрей, глядя ей в глаза, словно через эту невидимую нить зрительного контакта передать ей истину, которую до сего момента знал только он и Надин. Тайна, которую они оба хранили, и которую при желании легко могла бы разгадать его мать. Если бы только желала…

— Нет, я не отец Натали. Мое слово тебе в том, на чем угодно клятву принесу, коли потребуешь. В Тате кровь рода Олениных, но ни капли моей. А толки эти… предмет обсуждения часто сам несет вину в толках вкруг его персоны. Так и тут, увы… Il n'y a point de fumée sans feu! [670]