Мой Артек

Время подтвердило мою правоту. Судьбы этих ребят складывались по-разному. У Арведа Паэорга жизнь оказалась пестрой, со срывами и взлетами, но он выстоял и преодолел все срывы, живёт в Таллине, работает художником-оформителем на производстве. Игорь Сталевский работает в Ростовской области, в совхозе. Юра Кулешов и Ваня Заводчиков стали учеными в сфере самой современной техники.

В те летние дни 1941 года определилось мое место в Артеке, я начала утверждаться в своих педагогических позициях. Сложились, как и у каждого пионервожатого, педагога, воспитателя, индивидуальные отношения с ребятами, они переходили из отряда в отряд, их доминантой было доверие и доброжелательность.

… Раннее утро. Просыпаюсь с помощью «внутреннего будильника» в своей крохотной комнатке — только койка и табурет у изголовья умещаются, а мне больше ничего и не надо. Выглядываю в окошко. Сквозь кроны яблонь и груш пробиваются первые лучи степного рассвета. Над Доном поднимается утренний парок. Острая мысль — как было бы здесь спокойно и дивно хорошо, если бы не война опять, как и каждое утро при пробуждении, пронзает меня. И исчезает, вытесненная мыслями о предстоящих утренних делах. Я сегодня дежурю по лагерю. Это значит, что сейчас же надо встать, поглядеть, проснулся ли мой отряд — он дежурит вместе со мной. Мальчишкам пора на кухню — нарубить дров, растопить плиту. Слышу — они встают, выходим вместе. Из другой дачки появляются умытые, в белых артековских блузках и шортах девочки. Блузки и шорты стираются в мягкой донской водичке каждый вечер, их у ребят по две смены. Галстуки каждый же вечер накручиваются на никёлированную спинку кровати — кто-то изобрел прекрасный простой способ держать их постоянно разглаженными. Как только мы осели на Дону, ребята стали прямо-таки щеголями, и щегольство чистоты и аккуратности стало артековской модой на все оставшиеся годы. Мода эта идет от Тоси: ее белая блуза и галстук служат всем нам образцом. Девочки всё же украшаются деталями вроде как-то по-особому заплетенных кос, по-спортивному подвернутых шортов, платочками в кармашках. В таком виде девочки моего отряда шествуют на кухню — в помощь постоянной кухонной бригаде. Эта бригада уже на месте — под руководством трёх-четырёх оставшихся нам в наследие от дома отдыха женщин — отличных поварих и официанток — дежурные ребята режут хлеб, крошат овощи, накрывают столы. Здесь все в порядке. Возвращаюсь из столовой в лагерь, бужу Борю Макальца — семь часов, пора!

— Вставай, вставай, вставай! — сигналит Боря. Лагерь просыпается, на каждое из дальнейших действий отведены считанные минуты: надо накрыть кровати, да так, чтоб комар носу не подточил. После завтрака я с санитарной бригадой пойду проверять и буду придираться — опрятные кровати и чистота в комнатах входит в общелагерное соревнование, от каждодневного порядка зависит первое место отряда; надо успеть на площадку для утренней гимнастики, после которой сразу же будет линейка, рапорты, старший вожатый распределит отряды на работу; хорошо подтянутым строем и лучше, если с песней, надо поотрядно, без толкотни вовремя войти в столовую.

В степи началась уборка хлеба, в пойменных садах и на бахчах надо убирать фрукты, виноград, арбузы. Старшие отряды — первый и второй — пойдут в поле, мой третий и следующий за ним по возрасту четвертый — в сад. Сегодня колхоз попросил в поле побольше ребят, старший вожатый сообщает об этом и командует:

— Добровольцы, вперёд!

Добровольцы могут быть, естественно, только из моего дежурного отряда, и тут происходит минутная заминка — кому же хочется добровольно идти в поле, если там — одно зерно, а тут в садах — яблоки, груши, сливы и, главное, виноград! Я шепчу «мушкетерам»:

— Между прочим, не мешало бы…

— Ещё чего, — шёпотом же отзывается Арвед Паэорг, или «Спец», прозвище идет оттого, что Арвед, если нужно кого-то похвалить, восклицает: «Спец!»

— Ох, не хочется, — признается Юра и хитрит: — да и дежурить ведь надо…

— Мало чего не хочется, — шипит Игорь, я так и знала, что поддержка придет с этой стороны.

— Третий отряд?.. — вопросительно обращается к нам старший вожатый.

— Ох и лодыри, ну и лодыри, — шепчу я.

Четверка выходит вперед, за ними остальные мальчишки и девочки тоже.

— Стоп, стоп, — уже возражаю я, — а кто дежурить будет?

Оставляем нескольких человек для дежурства, остальные пойдут в поле.

— Мо-лод-цы! — одобрительно скандирует лагерь.

После завтрака с общелагерной санитарной бригадой иду проверять палаты и за плохо прибранные кровати в тетрадке, в сложной сетке ежедневных оценок пытаюсь кое-кому их снизить. Дежурные по палатам мечут гневные взгляды — не на меня, на дежурного вожатого нельзя, не на виновников — с виновниками разговор будет потом, — а на проверяющих пионеров-санитаров.