Мои авианосцы

администрацией, пошёл у нее на поводу. В требованиях опытного офицера М. В. Роминова ничего лишнего не было, все они были абсолютно законны. В пунктуальном их исполнении была мудрость командира, его способность смотреть на пять шагов вперед. Он помнил, что на одном из заводов не выдержал дряхлый трап и сорок рабочих рухнули в тридцатиметровый док. Были человеческие жертвы. Роминов догадывался, что при подаче с берега пара какие-нибудь штуцеры и соединительные фланцы не состыкуются, трубы окажутся худыми и неутепленными. Команда сядет на сухой паёк, а политработники станут убеждать её, что это временные трудности, мол на войне и не такое было. Он лучше всех знал, что мощный боевой корабль в доке превращается в беззащитное, беспомощное сооружение, которое за пять минут может запылать как факел, от одной искры газосварки или замыкания электропроводки. Спасти его может только полная готовность пожарной магистрали и умелые действия личного состава. За последнее отвечает командир, а за первое он должен «шкуру содрать» с завода. Поэтому был так строг и принципиален. Корабельным уставом была предусмотрена его личная ответственность за судьбу вверенного ему корабля и команды.

К этому он шёл всю свою сознательную жизнь, это же внушал и молодым командирам, которые стали жаловаться на самоуправство администрации завода. Хороший урок многим из молодых офицеров того времени. Он запомнился, как говорится, « на всю оставшуюся».

Морская практика, даже в самых повседневных и будничных флотских делах, в той или иной мере воспитывает моряков всех категорий.

…Корабль красиво разворачивается на рейде, подходит к бочке (плавучему якорю), швартовые

команды замерли в строю. Царит приподнятая деловая атмосфера. Приказы отдаются четко.

Весь маневр рассчитан до мелочей. По радио не подается ни одного распоряжения, все происходит в тишине. По невидимому сигналу, как будто сам по себе, спускается на воду баркас, отрабатывают задний ход машины. Делают свое дело баковые и ютовые швартовые команды. С началом опускания шаров, означающего остановку машин (на мачтах поднимаются специальные круги чёрного цвета, показатели хода корабля в светлое время суток). Без дополнительных команд поднимается гюйс, переносится с гафеля на кормовой шток флаг, вываливаются и ставятся выстрела и трапы.

Постановка закончена, крейсер сменил походный режим на якорный легко, как будто человек

переоделся, придя с улицы домой.

Надо заметить, что к моменту прихода корабля на внутренний рейд по старой морской традиции у бочки его ожидают баркасы с других кораблей. Их команды хорошо обучены, имеют на борту спасательные средства, аптечку, боцманский инструмент первой необходимости (свайки, скобы, фонари, набор концов).

Командир баркаса – отличный моряк, в совершенстве знающий всю последовательность маневра. При необходимости он готов оказать помощь корабельной команде.

В основном заводка бриделя на бочку производится своими силами, но при сильном ветре для

быстроты и безопасности этого сложного маневра командиру корабля порой приходится принимать помощь «соседа». Участие соседних кораблей в выполнении маневра – это мера традиционной уважительности на флоте. Это воспитывает у моряков чувство солидарности и взаимовыручки. Это рождает и другие этические нормы.

Например, вахтенный офицер, докладывая командиру о входе на рейд другого корабля, добавляет, что флажный сигнал поздравления с благополучным прибытием поднят, баркас с назначенной швартовой командой отправлен. Друзья-сослуживцы таким вниманием отдают должное своим товарищам за труд в море. В этом немалая воспитательная сила.

Приятно со стороны смотреть на слаженную работу опытного командира и его экипажа. Кажется, что своё дело они выполняют легко и просто. Однако это впечатление обманчиво. За красотой стоит огромная работа, точный расчет, тренировка и опыт.

Бывает, к сожалению, и по-другому.

Несложный маневр превращается в мучительную и нервную процедуру, когда малоопытный, неуверенный в себе командир плохо чувствует корабль. Он начинает суетиться, без конца уточнять место, задавать массу вопросов, не дожидаясь и не требуя на них ответа. Нервозность командира передается экипажу, люди делают свое дело торопливо, допускают ошибки. Тут уж порядка не жди.

Такой командир – потенциальный носитель аварий.

Анализ сложных ситуаций подтверждает, что их причиной является неорганизованность командира, необученность вахтенной службы, отсутствие взаимопонимания между постами, обеспечивающими безопасность плавания, – в общем, несогласованность всех звеньев. При этом нужные команды и доклады теряются и проходят мимо внимания командира, что всегда пагубно влияет на офицеров-новичков, которые ничему не учатся.

Я знал командиров, которые, гордясь своей должностью, боялись её, трусили при осуществлении манёвров. У иного в буквальном смысле руки и ноги трясутся при подходе к причалу, что днём, что ночью, даже в простых условиях, не говоря уже о сложных – при сильном боковом ветре или течении.

Как, таких командиров, назначают?