Мой Балканский рубеж. Исповедь русского добровольца

На днях сербское начальство, вняв нашим просьбам о необходимости помыться, организовало «баню». Под баней подразумевался теплый душ в помещении расположенной аж в самом Вышеграде турбазы. На момент банного предложения на положае несла службу «мужицкая» часть нашего отряда, так что на помывку выехали почти одни казаки. После душа они вовсе не заспешили к ожидавшему их грузовику, а разошлись по этажам корпуса турбазы. Вмиг был найден общий язык с замками дверей кабинетов, началась тотальная проверка всех помещений. Велика была радость искателей, когда в одной из комнат были обнаружены почти ящик то ли забытого, то ли припрятанного пива и дюжина бутылок ликера. Если бы казаки на этих трофеях остановились! Из кабинетов тащили все: пепельницы, занавески, стаканы, красочные проспекты. Что не запихивалось в карманы и сумки – рассыпалось по коридорам, выкидывалось в окна. Любопытно, как распорядятся «завоеватели» подобными «трофеями»? Не думаю, что эти вещи можно будет продать в местных прифронтовых условиях. Людям здесь не до красивых безделушек. Какой конфуз, если в казачьих вещах будут копаться югославские таможенники! Багаж мародера всегда с головой выдает его владельца.

Разумеется, уехавшие в баню в казарму в тот вечер уже не вернулись. Ночевали в «дурдоме», в том самом интернате для слабоумных детей, что служил нам приютом в первые дни пребывания на югославской земле. Ночь была бурной. После ликеров и пива казачки изрядно пошумели. Заодно и постреляли. И не только одиночными. Благо, не друг в друга, а по окнам, стенам, потолкам.

Нет оснований упрекать участников куража в плохом «поведении». Война всегда требует от человека максимального напряжения, максимальной отдачи. Чем жестче эти требования, тем диковиннее (особенно со стороны) и грубее формы разрядки. Так было всегда. В любые периоды любых цивилизаций. И все-таки перед сербами неудобно. Они решили сделать нам полезное и приятное. Повезли за добрые тридцать километров русских добровольцев в баню, а те… попросту насвинячили. Впрочем, почему «те»? Не «те», а мы. Кому интересно, что меня не было в той компании. Все такие, значит, и ты такой. Один за всех. Все за одного.

А наутро с нашей банной делегацией стряслась еще более неприглядная история. Измученные похмельем соотечественники забрели на кладбище Вышеграда. Ракия в граненых стаканчиках, что по обычаю оставляется сербами на могилах родных и близких, была вмиг истреблена. Была выпита водка, предназначенная для мертвых!

Полдня над положаем кружил самолет. Достаточно высоко, чтобы нам разглядеть в подробностях его контуры. Достаточно низко, чтобы с помощью современной сверхточной аппаратуры изучить в деталях наши позиции.

Да что там позиции! Нынешняя техника позволяет с воздуха увидеть все, что угодно. Вплоть до выражения наших лиц. Не говоря уже о нашем оружии, запасах патронов и продовольствия, складках местности, используя которые проще сюда подобраться.

Несладко нам придется, если мусульмане начнут использовать авиаразведку для корректировки действий своей пехоты и артиллерии. В принципе, живую силу противник может здесь и не тратить. Можно экономить и снаряды. Достаточно одного массированного налета авиации. Кстати, я даже не слышал, что у боснийских сербов есть какое-то подобие противовоздушной обороны.

И еще одна очень незавидная и вполне вероятная перспектива. Мировой порядок, обозленный отчаянным сопротивлением сербов, задействует на балканском направлении силы НАТО, включая ракеты и ту же самую авиацию. Плюс данные спутниковой разведки. Как-то бледновато мы будем смотреться здесь с нашими автоматами и гранатами.

Кстати, ни противогазов, ни респираторов у нас нет, и получения ничего подобного не ожидается. Как быть, если противник задумает применить что-то «отравляющее или удушающее»? Очередной вопрос, который некому задавать, но ответ на который известен заранее.

Впрочем, все это – только «про себя». Тиражировать вслух подобные размышления – значит распространять панические настроения. На войне такое никогда, мягко говоря, не приветствуется. Еще не хватало заработать себе репутацию паникера. Такой ярлык в подобной обстановке единожды заработав, не так просто с себя соскрести даже спустя время.

* * *

На каждую ночь приходится один-два караула. Обязанности караульного традиционны: вглядываться, вслушиваться и т. д. Заодно и поддерживать огонь в кострах-очагах, служащих обогревом наших шалашей-блиндажей.

Все успели обратить внимание на особую ясность ночей в здешних местах. Свет луны настолько силен, что без труда различается и положение стрелок на циферблате ручных часов, и детали одежды на коллеге-караульном, который топчется у соседнего блиндажа метрах в тридцати.