Мой батискаф

В реальной жизни и именно в общении с людьми я либо механически отыгрывала эмоции, не испытывая их на самом деле, либо даже и этого не делала — просто сохраняла каменное лицо. Нет никакого чувства «нереальности» или отчужденности. Я осознаю, что все происходит на самом деле. Но я плохо помню свою жизнь. В прямом смысле этого слова я живу практически одним днем. Я не помню своего детства, не помню большинства путешествий, которые мне родители устраивали с раннего возраста, чтобы расширять мои рамки восприятия. Я не помню и важных событий, и важных дат, которые происходили со мной или с семьей.

Но зато я помню всю историю Российской империи, двух мировых войн, историю европейских стран, Штатов. Могу наизусть воспроизвести почти любую песню, которую хоть раз услышала или дословно, с репликами пересказать и по кадрам воспроизвести советские фильмы, любимые сериалы, книги. Моя память держит в себе формулы вышмата, выдержки из законодательства — что угодно, кроме моей собственной жизни. Я как будто проживаю ее так поверхностно и без вовлечения, что мозг не видит смысла даже запоминать хоть что-то. Когда мне рассказывают о том, что было со мной когда-то, даже если это что-то невероятно прекрасное или ужасное, я не чувствую ничего. Ну было и было — чего бубнить-то.

Это сказывается на эмоциях. Я могу легко расплакаться при просмотре фильма или мультика, переживать или радоваться за персонажей. Но ни смерть члена семьи, ни какое-то радостное событие у друзей не вызывает во мне даже колыхания. Я могу порадоваться «головой», начать думать, как можно решить чью-то проблему, попытаться помочь, но эмоционального вовлечения при этом нет. Если отбросить приличия, то мне правда все равно. И единственное чувство, которое я испытывала — это стыд и чувство вины за то, что мне все равно.

Кроме выдуманных другими реальностей, я обожала пребывать в тех, что я создала или воссоздала сама. Я не могу просто себя куда-то перенести — мне надо отключить потребность части мозга в какой-то деятельности. Поэтому я могу часами сидеть в телефоне, решая судоку. Цифры не буквы, поэтому решая на автомате судоку разной сложности, я как будто перенаправляю свою логику в одно место, а сама параллельно переношусь в любое другое.

Это может быть настоящее время или прошлое, альтернативная реальность или вселенная из книг, фильмов. В процессе этого временного забвения я успеваю прожить целую жизнь с выстроенной историей, диалогами, развитием событий и кульминациями. Трудно вывести себя из этого состояния, ведь такая реальность в моей голове для меня куда привлекательнее. Это состояние абсолютного контроля над реальностью, над собой в этой реальности — потому что все в моей голове. Нет неопределенности, беспомощности.

Часто я могу себя перенести в примерно то же состояние с помощью музыки и пребывания на природе. Лес, поле, парк. Это тоже будет заключаться в проживании цельно выстроенного сюжета, но будет выглядеть как клип на песню. Таких композиций у меня около 50. Их я могу переслушивать вечно, и видеть в этот момент я буду только тот сюжет, который один раз выстроила в голове когда-то давно.

В целом, с этим диагнозом жизнь ощущается как необходимость отбывать наказание в реальности, не в серой, конечно, но в беспокойной, сухой и неопределенной. А где-то там, совсем рядом, в моей голове существует множество миров, где я могу общаться с людьми, которых уже нет или до которых сложно дотянуться. Где я могу полностью контролировать происходящее и проживать эмоции.

Ввиду ограниченной просвещенности моей семьи в теме ментального здоровья и того, что живу я отдельно, не могу сказать, что родители вообще как-то отреагировали. Их скорее испугал диагноз «депрессия», потому что в него они верят. А остальное для них уже вне зоны досягаемости. Не могу сказать также, что я пытаюсь с этим как-то справляться. Это настолько ощущается как часть меня, что сложно представить себе жизнь другой. Думаю, что постановка диагноза была лишь формальностью — я была такой, сколько себя помню (что забавно говорить, ведь я не помню).

Из того, что можно подвести под попытку исцеления — я регулярно занимаюсь с психотерапевтом. Это помогает, но такое воздействие временно и неустойчиво. А еще я завела собаку. Животные вообще, и мои собака и кот в частности, удерживают меня в реальности и вызывают яркие чувства. Я люблю их больше жизни, забочусь, переживаю. Взяла собаку трехнедельным щенком и не расставалась с ней целый год. Когда возникла возможность поехать в небольшой отпуск и надо было оставить ее на даче, я начала рыдать как не в себя еще в машине. Плакала не переставая несколько часов, так необычайно больно мне было оставить ее. По итогу, все отменилось, я никуда не поехала, прилетела как угорелая обратно на дачу к собаке. Меня не было с ней меньше суток, но мы так плакали, обнимались и радовались, будто не виделись год.