Мой бедный Йорик

– Не угадали, Анечка. В нее был влюблен один человек. Непростая личность, неординарная. Влюблен… Ладно, вы взрослая девочка… У них был роман, по тем временам даже очень неприличный, открытый. На конференции они сидели в зале рядом, взявшись за руки, и смотрели друг на друга. Первый секретарь обкома даже послал им из президиума записку: «Смотрите на докладчика, Ромеа и Жульета, мать вашу!». Так и написал «Жульета»… Только не стоит об этом, наверное, говорить маме. Зачем бередить прошлое? У нее совсем другая жизнь. Помните, не знаю чьи, стихи? «Тра-та-та-та, тра-та-та-та, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места…»

– Шпаликов.

– Что вы говорите?

– Шпаликов, говорю. Поэт Геннадий Шпаликов. «Даже если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищем, – ни тебе, ни мне…» Наше пепелище тоже выглядит вполне, – неожиданно для себя сказала Аня.

Стихи как-то сами легли, как говорит современная молодежь, оказались в тему. Вилен Сергеевич вздрогнул, или ненадежная скамейка просто качнулась. Он сделал вид, что просто решил поменять позу.

– Только он не прав, этот Шпаликов, – сказал Пафнутьев. – Всегда все можно найти. Кто ищет, тот всегда найдет. Меня, например, так воспитывали. Надо только выбирать правильную цель…

– И средства, – подсказала Аня.

– Возможно, – засмеялся Вилен Сергеевич. – Вы красиво работали сегодня. Я вам уже об этом говорил… Но главное, что вы вообще психологически точно поступили, просто встали рядом с мужем и стали работать, не отговаривая его от глупого поступка, не рассуждая… Мне это очень сегодня понравилось.

– Вы считаете поступок Иеронима глупым?

– Все, что идет не от холодного расчета, по-своему глупо, – ответил Пафнутьев, но тут же поправился: – Но без этой глупости не обойтись. Тут уж ничего не поделаешь.

Теперь уже Аня насторожилась. Пафнутьев каким-то образом подбирался к ее собственным рассуждениям о глупости людей и женщины в частности. Опять она почувствовала его мягкие щупальца.

– А поступок вашего мужа глупым я бы не назвал. Кто-нибудь, но только не я. Я внимательно наблюдаю за ним… Скажите, Анечка, вы счастливы?

– В каком смысле? – спросила Аня и почувствовала, что ей становится слишком душно рядом с этим человеком. Действительно, эпитет «душный» подходил к нему как нельзя лучше.

– В смысле супружеской жизни.

– Неужели, Вилен Сергеевич, вы хотите предложить мне стать вашей любовницей? – Аня решила форсировать события и закончить не совсем приятное общение с этим человеком.

Пафнутьев хохотнул так громко, что кто-то из обитателей пруда шлепнулся в воду.

– Вы ставите меня в очень щекотливое положение, Анечка. Если я отвечу «нет», вы, пожалуй, обидитесь. И вправду, такая женщина, как вы, не может не нравиться и не, прошу прощения, желаться. Отвечу «да», и опять рискую обидеть вас как верную супругу… Поэтому давайте оставим этот вопрос открытым. Хотя вы сами его открыли, заметьте, Анечка… Я хотел поговорить с вами об Иерониме.

– Со мной о моем муже? – Аня хотела уже подняться и уйти, но Вилен Сергеевич мягкой ладонью удержал ее.

– Погодите еще минуточку. Поверьте, что у меня есть цель, и я уже выбрал средства. И если я веду сейчас себя бестактно, значит, так нужно для меня и для вас. Поэтому не сердитесь раньше времени. Меня очень беспокоит Иероним…

– У вас с ним какие-то совместные дела? – спросила Аня, вспомнив свой разговор с Никитой Фасоновым.

– Я буду откровенен, насколько это возможно. Я принимаю в Иерониме активное участие. Упреждая ваше ироничное замечание, скажу, что совсем не бескорыстно. Вы не могли не заметить, что дела Иеронима за последний год стали весьма успешны. Мало сейчас в России таких успешных художников, как Лонгин.

– Вы являетесь его продюсером?

– Неофициально.

– А Тамара Леонидовна?

– Ее можно назвать вдохновителем, идейным лидером нашего предприятия.

– Музой?

– Музой нашего художника являетесь вы, – Вилен Сергеевич легонько, подушечками пальцев, коснулся руки Ани.

– Значит, я тоже являюсь членом вашего совместного предприятия, пусть и в качестве музы?

– Как вы правильно все понимаете, Анечка! – Вилен Сергеевич даже придвинулся к ней несколько ближе. – С вами так легко разговаривать. Вы просто схватываете на лету. Именно поэтому я хочу предложить вам более конкретные обязанности, чем этой самой музы художника, с соответствующей оплатой. Ведь музе, насколько я помню греческую мифологию, ничего особенного не было позволено. Бродили они за своим Аполлоном по Парнасу, пили водичку из этого источника вдохновения…

– Иппокрены.

– Вот-вот. Аполлон, как полноправный бог, закусывал на Олимпе нектаром, а девушки его, то есть музы, перебивались, как придется. Что-то, безусловно, им перепадало, но это крохи. Поэтому они и ходили за Аполлоном таким табуном. Не было у них материальной независимости, отсюда их несамостоятельность, подчиненность…

– Вилен Сергеевич, вы замечательно интерпретируете греческую мифологию, – похвалила его Аня.