Мой бедный Марат

Лика взяла корыто, в котором она стирала белье, и вышла из комнаты. Марат достал свой чемоданчик и начал торопливо укладывать в него какие-то несложные пустяковины. Оглянулся, положил на чемоданчик клочок бумаги и стал быстро писать что-то.

Леонидик (вошел, увидел Марата). Ты что так рано? (Подошел к нему.) Еще два маршрута трамвайных пустили…

Марат (продолжая писать). Имеет место.

Леонидик. А в соседнем доме заработал водопровод. Твоих рук дело?

Марат. А ну, встань на солнышко – погляжу я на тебя. Эх ты, синеглазик, Леонидик… (Писклявым голосом.) «Синий-синий, презеленый, красный шар»… (Неожиданно обнял его. Подошел к Ликиному диванчику, положил ей на подушку записку.) Передашь! (Взял чемоданчик и почти побежал к выходу.)

Леонидик (обеспокоенно). Куда ты, Марат?

Марат (с веселой яростью). В баню!

В комнату вернулась Лика, Марат скрылся за дверью.

Лика. Куда он побежал?

Леонидик. Все-таки он странный малый… В баню… Врет, конечно.

Лика помолчала немножко и горько заплакала.

Что ты, Лика… Не надо… Не надо, милая…

Лика (взяла его за руку). Слушай… Слушай, Леонидик… (Тихо.) Я его, может быть, люблю.

Леонидик (не сразу). Мне ты могла бы не говорить об этом.

Лика. Он постоянно врет… Ведь он придумал эту историю с парашютистом – на руке просто царапина… Я скрывала от тебя, мне было стыдно за Марата, но больше я не могу – поговори с ним. Ты самый близкий нам человек, Леонидик.

Леонидик (неожиданно). Дураки вы! (Неуверенно.) В момент, когда вокруг происходит величайшая трагедия… (Разозлился на себя.) Во всяком случае, все это крайне несерьезно. Вы еще дети.

Лика (вскрикнула). Дети?… Кто тебе сказал это?

Леонидик (помолчал). Он оставил записку… вот.

Лика (вытерла слезы). Ну, что еще сочинил враль несчастный? «Тебе и Леонидику». Это нам обоим. (Передала ему записку.) Читай.

Леонидик. «Ну что ж, это верно: я не поймал парашютиста. Но зато познакомился с майором Артемовым. Стоящий человек. И мы с ним хорошо поговорили в ту ночь. Очень мне надо дожидаться осени и призыва. Все уже сговорено, и я прощаюсь с вами. Буду мстить и мстить. Даю слово, вы услышите обо мне. Будь здорова, Лика, и ты не унывай, Леонидик. Завтра же в госпиталь, Лика! Завтра же! Все».

Лика. Марик… (Взяла записку, поглядела на нее.) Нет, он врет… он все врет! Я не верю, сейчас он вернется обратно…

Леонидик. На этот раз он не соврал.

Лика. Откуда ты знаешь?

Леонидик. Просто он стал сегодня мужчиной. (Улыбнулся.) С каждым так бывает.

Лика. Ты… тоже хочешь уйти?

Леонидик. Он ведь ушел? (Мягко.) Он не оставил мне другого выхода, видишь ли.

Очень далекий артиллерийский выстрел.

Лика. Боже мой!

Леонидик. Что ты испугалась? Это далеко.

Лика. Теперь каждый выстрел будет направлен в него… только в него.

Леонидик. Он счастливый…

Занавес

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

27 МАРТА 1946 ГОДА

Все та же комната, но узнать ее стало нелегко – ведь война кончилась и жизнь снова вошла в свою мирную колею. Вечерний час. Лика, двадцатилетняя, самостоятельная девушка, с удобством сидела на тахте, вокруг нее были разложены учебники, институтские записки. Негромко зазвучало радио. Диктор излагал сведения, касающиеся мартовских дней 1946 года. Зазвонил телефон. Лика умерила радио, сняла трубку.