Мой белый

– Минуту. «Не проблема, детка», – сказал Гарри, набирая номер борделя в Коктебеле. Оставшись один, Гарри набрал номер службы утилизации неудачников. «Номер 113. Забирайте через пару часов и везите в вашу коллекторскую». – «А что, уже готов?» – лениво поинтересовались на том конце. «Ему конец», – подтвердил метрдотель. И вычеркнул из списка фамилию Жана». Все.

– Феерично, – говорит Аля. – Думаю, этот рассказ стоит записать. А теперь я могу поспать?

Аля смотрит на меня с мольбой.

– Ой, ну спи, достала, – я возвращаюсь на кухню вместе с коробкой своих воспоминаний. За окном уже оживают первые окна. Кому-то ведь на работу к пяти утра.

Достала наугад фото: лето, я в шортах и выцветшей майке, на которой написано «Ну и ну», в моей руке – теннисная ракетка.

У меня через всю голову проходит титр «август», как будто новости на центральном канале.

Я уже и забыла, как это здорово – перекидывать шарик в августе через рваную ослабленную сетку. Я чувствую, как напрягаются мышцы в каждом миллиметре моей правой руки. Это классно.

Свайп – на другой сюжет. Достаю другое фото, чтобы вспомнить что-нибудь еще.

Я сижу в Парке современной скульптуры, и небо надо мной похоже на простыню – синий шифон.

Передо мной сидит каменный Твардовский, утопает в Яблоневом саду, по ошибке засаженном кленами и жасмином. Вокруг – они застыли, как мошка в слюде, но я их как будто слышу – голоса и шелест детских мелков по брусчатке, скрип велосипедных колес и рапсодия птиц. Слева от меня изломанный железный скрипач, чья музыка – такая же железная – струится над его простреленной головой. За моей спиной – идеально выстриженный под машинку газон. Под ногами – клевер с таким количеством лепестков, что загадывать желания бесполезно.

За конусами деревьев стоят кирпичные фасады элитных домов и крест маленькой церквушки. Город, в котором так много церквей, явно не создан для святых. Здесь у тебя всегда есть шанс раскаяться.

На бронзовом шаре – символе ушедших столетий, на стыке которых встретились мама и Вера, – надпись: «СССР – оплот мира».

На самом деле оплот мира – это любовь. Ты стоишь на земле тем крепче, чем сильнее ты цепляешься за того, кто, быть может, стоит там еще неувереннее. Только тогда все это имеет смысл.

Я пишу, и слова льются из меня и заполняют страницу кириллицей. Это всего лишь буквы алфавита, склеенные между собой.

Следующее фото. Я лежу на кровати и снимаю себя сама с вытянутой руки. Ноги мои в синяках. Хорошо помню этот день в начале прошлой зимы. После уроков мы с Алей и другими одноклассниками отправились на каток. Я хорошо катаюсь, но в этот день – вероятно, он был не мой – три раза упала на ровном месте. Оказалось, лед – это больно и холодно. Оказалось, ровное место – как лед.

Потом я упала еще и на эскалаторе в метро. Аля хохотала. Вечером я пришла домой и отправилась смывать с себя этот ужасно длинный день, в котором вместо воздуха все дышало ожиданием снега, и только это спасало от желания вычеркнуть его из календаря навсегда. Кафель, наверное, больше похож на лед, чем эскалатор. Видимо, поэтому я снова упала и вывихнула руку. За этот день я так привыкла к падениям, что даже не обратила внимания на боль. Поднялась, поправила руку и пошла спать.

Предварительно сделав фото. Странный был день.

За окном – всполохи огней от новогодних елок.

В детстве я очень любила Новый год – это был рубеж, новая жизнь, совершенно священный трепет. Я с трудом дожидалась полуночи, кидалась под елку за подарками, потом распаковывала их с пылким нетерпением под плохую музыку «Голубого огонька».

Однажды в новогоднюю ночь – мы были, кажется, в Петербурге – мама и Вера взяли меня в центр города. Навстречу нам двигалась веселая, разноцветная толпа, люди поздравляли друг друга, рисовали в воздухе яркие золотые дуги бенгальскими огнями, мы тоже смеялись, точнее – мама и Вера.

Я очень хотела купить какой-нибудь сувенир – маску, елочку, хлопушку или символ года (не помню, что это был за символ, допустим, лошадь или крыса). А потом увидела лоток с сердечками. С пластиковыми значками, внутри которых мигала, как заведенная, маленькая красная лампочка.

Мы купили их три и нацепили на куртки.

Мы шли сквозь толпу, в радости, темноте и новой жизни, а наши сердца горели одновременно.

Я просеяла коробку и нашла это фото: мы стоим втроем, улыбаемся, кто-то снимает нас, наверное, незнакомец – сделал кадр, поздравил с Новым годом, подмигнул и исчез навсегда за поворотом.

Глава 26 Как это сделано?

Много лет подряд я думала о том, как бы сложилась наша жизнь, если бы мама не изменила Вере. Наверное, мы бы уехали жить за границу. И я бы никогда не встретила Леню. Когда я была маленькой, они постоянно хотели уехать куда-то жить, но, благо, просто не успели договориться.

Получается, что моя встреча с Леней – история одной измены. Одной ошибки длиной в восемь лет.

Кем вообще был этот мужчина? Откуда он взялся в нашей жизни? Почему Вера это упустила? Была на работе? Слишком много времени отдавала работе?