Мой Бюсси [СИ]

Вылетела и зажмурилась, оказавшись прямо под копытами его коня. Заглатывая ртом воздух, выравнивая сбившееся дыхание, ждала реакции наездника и к своему облегчению, услышала отборную ругань — значит, все живы.

Ну как благородный дворянин может так ругаться? Я наслаждалась его голосом, его гневом, зная, что тот пройдет, лишь только всадник увидит меня. Чувство защищенности легло на плечи, и я опустилась на колени (едва удерживаясь от душивших слез), ноги — больше не держали.

— Какого черта?! — возмущался господин де Бюсси. Спешившись, все еще в гневе, он подошел и встряхнул меня за плечи. Поднял, развернул к себе. Несколько мгновений изучал мое лицо, видно, в свете луны, сложно было признать во мне барышню высокого сословия.

— Катрин?! — столько изумления смешанного с радостью и с чем-то еще послышалось в его голосе.

— Да, сударь, это я…, — сказала сквозь слезы.

— Бог мой! Не могу поверить! — граф нежно обнял меня, притянул к себе, — Неужели, нашел?! Вы в таком виде, дорогая Катрин, что я не сразу вас узнал…

— Простите, сударь, бальные платья не попадались на моем пути, а то я бы…

— Молчите, молчите, счастье мое! Вы — живы и это самое главное! А платье…я куплю вам сотню, тысячу, сколько вам будет угодно.

— Обещаете? Ловлю вас на слове!

— Катрин, и в таком положении вы еще изволите шутить? Я люблю вас! Слышите, люблю… — последние слова графа долетели до меня уже за пределами чувств. Я потеряла сознание, наверное, от счастья.

Глава 31

Очнулась, но не спешила обнаруживать себя, наслаждалась заботой и теплом, что исходили от моего спутника. Тревоги отступили, и можно было теперь ни о чем не беспокоиться. Неспешно раскачиваясь, поняла, что нахожусь в седле, приоткрыла глаза: впереди — дорога, над головой лазоревое безоблачное небо. Щебет беззаботных птах известил о том, что уже давно утро. Я опиралась спиной на наездника, который управлял конем. Знала, что это граф, чувствовала его дыхание, стук сердца, который почти совпадал с моим собственным. Мне было хорошо и очень не хотелось тревожить это чувство.

Пора просыпаться, но… тогда последуют вопросы, и предстоит нелегкое объяснение.

Хотя, откладывая разговор, мне вряд ли удастся его избежать. Рано или поздно придется ответить на вопросы графа.

«Нужно подумать и изложить события так, чтобы Бюсси избежал поединка с Антуаном де Тривьером. Но как это сделать? Что сказать?» — размышляла, надеясь на то, что у меня еще есть хоть немного времени на подготовку к беседе с графом.

— Катрин…, — позвал он меня осторожно, словно ветром подув в правое ухо. Я вздрогнула, не ожидая так близко услышать его голос. — Вы не спите?

— Нет, сударь. Доброе утро!

— Утро? Уже давно день, милая госпожа де Шнур. Утро вы благополучно проспали, — усмехнулся Бюсси. — Не хотите ли остановиться на привал?

— Да, пожалуй…

Спешились у небольшой рощицы, в которой тонкие тополя перемежались с соснами и юными лиственницами. Я огляделась — небо, солнце, теплый ветер, играющий листвой, птичий перезвон, что еще нужно для того, чтобы поверить в жизнь? В то, что она прекрасна! Спокойствие и умиротворение окружили меня, даря уверенность в том, что уж теперь-то всё должно быть только хорошо.

Луи де Клермон, пока я наслаждалась единением с природой и размышлениями о будущем, соорудил на траве нечто похожее на скатерть самобранку, только в уменьшенном виде: фрукты, мясо, хлеб, вино — уютно разместились на небольшом узком полотенце, приглашая к трапезе.

— Вы настоящий волшебник! — восхитилась я, усаживаясь к «столу».

— Это еще не все, на что я способен. Вас так приятно удивлять, сударыня, что я попробую сделать это еще раз, — граф подошел к скакуну и вернулся с… моим верным дружком.

— Роки! Боже мой, сударь! Вы, действительно, волшебник! — воскликнула я, радостно прижимая к себе довольного крыса.

Ели молча, каждый погруженный в собственные мысли. Только Роки, беззаботно набивал свое брюшко съестным и украдкой поглядывал то на меня, то на графа.

Я первой осмелилась нарушить молчание:

— Куда мы едем, сударь? Судя по местности, мы верно ближе к Парижу, чем к Шалону.

— Да, сударыня, вы угадали. Мы едем в Париж. Я подумал, что не стоит возвращать вас туда, откуда вы сбежали…

— Я не сбегала, господин Бюсси. Ваша сестра была очень добра и любезна со мной, я не смогла бы принести ей страдания…

— Но, тогда…

— Меня похитили, сударь. Я до сих пор не верю, что мне удалось сбежать из рук моих похитителей. Встреча с вами была мне послана свыше, никак не ожидала, что увижу вас, здесь, — сказала, смущаясь своим словам и краснея, но когда подняла взгляд на графа, он смотрел в другую сторону, при этом нервно мял уголок полотенца в руках.

— Де Тривьер? Он — причастен к похищению?

— Нет. Я не знаю, кто это был. Лицо похитителя мне не удалось рассмотреть, но тот человек намного крупнее и выше, чем господин де Тривьер, поэтому, думаю, что это был кто-то другой.

— Но, в таком случае, это мог быть его человек. Да, я уверен в том, что этот мерзавец — де Тривьер — причастен к вашим бедам.