Мой Бюсси [СИ]

Лучшее, что есть в моих погребах, уж поверьте мне, граф. В винах и женщинах я знаю равный толк, — хохотнул Тривьер, подавая нам кубки, — Не бойтесь, не отравлено.

Я едва пригубила напиток Богов, Луи отпил прилично из кубка.

— Ну, как?

— Превосходное вино, господин де Тривьер, — качнул головой граф, — И все же, зачем мы здесь?

— Зачем? Хороший вопрос, сударь. Очень хороший… Вот помнится, что с вашей супругой мы недавно тоже обсуждали один интереснейший вопрос. Она призналась, что вы, граф, не держите должников? Это верно?

— Если сударыня так утверждала, значит, верно.

— Понимаете, ваша беда в том, что я тоже ненавижу должников, а вы у меня в долгу. Да еще в каком!

— О чем вы, сударь? Я вас впервые вижу.

— Возможно, что так. Но я вас видел уже однажды, в ТУ НОЧЬ. Не помните?

— Объяснитесь.

— Извольте, сударь, сейчас я расскажу вам удивительную историю, героем которой вы были сами. Хотите еще вина, граф? Графиня? Нет? А я, пожалуй, выпью еще, — Тривьер налил вино и, повернувшись к нам, продолжил свою речь, — В ту ночь, ночь Святого Варфоломея, когда потоки крови убитых гугенотов покрывали улицы Парижа и его предместий, в ту ночь вы ворвались в дом своего кузена — Антуана де Клермона, маркиза де Ренеля… Помните, черт вас возьми?!

— Да, сударь. Помню.

— Тогда вы не можете не помнить то, как убили его, даже не позволив встать с постели, а следом и всех, кто был в его доме… Опьяненный кровью, вы зверствовали, не заботясь о том, что страдают невинные жертвы вашего безумия!

— Причем здесь вы?

— ПРИЧЕМ? — взревел Тривьер, — И в самом деле, сударь, причем здесь я? Да притом, что вы в ту ночь убили мою сестру и её мужа, которые гостили в тот час в доме вашего кузена. Не находите, прелестный должок, не правда ли? — он засмеялся хрипло, через боль. Я понимала, что должен сейчас чувствовать человек, потерявший любимую сестру. Перед ним, в его руках — враг, смерти которому он желал много дней и ночей, проигрывая для себя эту встречу.

Граф де Бюсси предстал предо мной в новом образе. Образе — убийцы, с безумным взглядом, который не видит перед собой людей, лишь тени, и их надо отчего-то уничтожить, все, до единой. Тени, а за ними стоят судьбы и жизни людей. Тех, что мечтали, любили, растили детей, желали жить. Он был палачом, а сейчас сам оказался в роли жертвы. Я робко посмотрела на любимое лицо, боясь увидеть вместо него чудовище. Но увидела человека, который глубоко сожалеет о случившемся.

Бюсси осунулся, его плечи опустились, согнутые невидимой ношей, будто только сейчас он понял о той боли, что когда-то причинил незнакомым и невинным людям. Словно только сейчас увидел весь ужас той ночи и людей, павших от его руки. Бюсси был их палачом, но имел ли на это право?

— Что вы хотите, господин де Тривьер?

Антуан перестал смеяться и посмотрел в глаза Луи:

— Подпишите бумагу о передаче маркизата Ренель моей племяннице.

— Хорошо. Я подпишу. И это все?

— Нет, не так скоро…

— Хотите удовлетворения?

— Я похож на ненормального? Обижаете, сударь. Драться с вами? С первой шпагой Франции? Я не настолько безрассуден. Я жить хочу, граф, в полном достатке, довольно долго и предельно счастливо.

— Тогда…

— Узнаете. Подпишите бумагу, — протянул де Тривьер фолиант. Перо и чернила стояли на его столе.

Луи, даже не взглянув на содержание бумаги, резко подошел к столу и, обмакнув перо, размашисто поставил роспись под этим документом.

— Это все?

— Да, другие ваши владения меня не интересуют, — де Тривьер спрятал с довольной улыбкой фолиант в ящик стола. — На них и так найдутся претенденты из пока еще имеющихся ваших родственников.

— Не понимаю.

— Что же, объясню еще одну вещь. Я хочу возмездия. Убить вас, это слишком мало, а вот доставить вам страдание — это, пожалуй, лучше всего…удовлетворит меня.

Луи метнулся ко мне, это не ускользнуло от нашего гостеприимного хозяина:

— О, не беспокойтесь. Вашей супруге ничего не угрожает, по крайней мере от меня. Открою вам небольшой секрет: я занимаюсь контрабандой. Но кто сейчас не занимается столь прибыльным делом? Я же — торгую людьми. Да, да, сударь. Я продам вас и вашу жену, скажем, в Египет.

— Вы не посмеете!

— Еще как посмею и буду весьма рад тому обстоятельству, если вы там вдруг подхватите неизлечимую болезнь и умрете в муках. Простите, сударыня, но вы его жена и вас я тоже не помилую. Как там говорится? В болезни и здравии, пока смерть…

— Негодяй! — вскипел Луи и накинулся на обидчика, — Катрин — беги!

Я кинулась к двери и выскользнула в полумрак коридора, спряталась за портьеру, когда мимо меня пробежали слуги Тривьера. Очень уж мне не хотелось становиться рабыней Изаурой. Побежала вниз по ступеням, едва удерживаясь на них, чтобы не сломать себе еще и ноги, сняла на ходу туфли. Выскакивая во двор, прижалась к стене и вдоль нее, осторожно кралась к воротам, когда сзади меня поймал за плечи бугай по имени Роже.

— О, вот и встретились, куколка. Помнишь меня?