Мои большие файерболы

— Сонц, эту игру буржуи делали. У них водительские права, и то не купишь. Надо реально знать, на какую педальку жать, чтобы тачка ездила. А тут тем более. Нубятник, это обучалка. Из нее можно выбраться, если знаешь, как играть. Для этого надо вкачать десятку, выбрать хоть одну профу, и уметь действовать в группе. А боссы, это рейды. Двух старших в одиночку даже имба не положит. Но ты не переживай. Их всех валят веселой толпой рыл в пятьдесят. Значок падает каждому в группе, кто не лег. Без всякого лута, просто как достижение. Соберешь все пять, и отдашь караванщику. Раньше еще бога выбрать надо было, — Макс заржал, — так олды кринжанули, «свобода совести», типа. Теперь можно вообще без религии ходить, если ты не клирик и не пал.

Корни моих волос не темнели. Нет, они потихоньку вставали дыбом. Боссов легко было валить раньше, пока кто–то не открыл сезон охоты на доспех Пифона. Теперь на боссов ходят сплоченными группами, не меньше трех, и не больше пяти, и посторонние там нужны не больше чем бомжи на халявном фуршете.

Как не вовремя все это! Слив информации, челлендж, хэштеги… Сотни игроков сейчас меряются письками и толкаются плечами, устраивая затор и давку на моем пути из нубятника. Но меня перетрясло не поэтому. Тем более, что группа нужного состава у меня есть. («Пока есть», — противно царапнуло внутри.)

С чего я взяла, что Тата вот так просто позволит мне выбраться из яслей? Пари было идиотским — все шансы на моей стороне. И вся история с доспехом началась слишком уж вовремя, как раз, чтобы накидать битого стекла мне под ноги.

Кто же ты здесь, подружка? Какие силы тебе подчиняются? Какими возможностями ты обладаешь? Устроить слив, как раз в твоем стервозном, бабском стиле. Каждая вторая инстасучка, которую «взломали, чтобы слить интим», делает это сама.

Тут не нужно ни ума, ни ресурса. Просто хорошо знать игру, совать свой хитрый нос во все дыры. Крыска лабораторная. Я вспомнила старую фотку Таты в белом халатике, рядом с каким–то синхрофазотроном. Еще тонкогубую и плоскую, как Лира.

На всякий случай я залезла в настройки стрима, и убрала хэштег #доспехПифона. Возможно, Тата сейчас ищет меня среди тех, кто штурмует боссов. Я не знаю тебя, ты не знаешь меня — поиграем в жмурки.

Легкомысленно чмокнув Макса в нос, я помчалась дальше. Следующая остановка — ателье мэтра Седжвика. Можно сколько угодно ужасаться коварству моей заклятой подруги, но дела сами себя не сделают.

Увидев мою сумку маэстро перекривился, словно хлебнул уксусу. Помня о поведении огра в трактире, надевать стремную шмотку я не стала. Просто выложила ему на раскроечный стол. Боюсь увидев меня с таким зашкваром, мэтр, при своей тонкой душевной организации, выставил бы меня за дверь, или спрятался в примерочной.

— Сеньорита Мари, — сказал он с очень серьезным лицом. — я бы посоветовал Вам ЭТО сжечь. И, желательно, без свидетелей, чтобы Вас не приняли за чернокнижницу, призывающую демонов.

— Она досталась мне от бабушки, Антонио. — Я смахнула несуществующую слезинку. — На старости лет она увлеклась рукоделием, и одаривала внуков своими творениями. Это моя единственная память о старушке.

Сердце у Седжвика было добрым и мягким, как батистовая подушечка, которую он подкладывал себе под зад. Он едва не прослезился вместе со мной, а затем приблизился к сумке и стал аккуратно тыкать в ее сторону пальцем, словно опасаясь к ней прикоснуться.

— Вот тут распороть, здесь изменить шов. Добавить бархата и кожи, поменять ремень… Если потрудиться, то это чудовище хотя бы не будет уродовать Вас. Но это обойдется Вам в пятьдесят золотых. — Мэтр развел руками. — Материалы дорогие.

— То есть Вы затачиваете вещи на харизму?!

— Затачиваю? — портной посмотрел на меня с недоумением, а потом замахал руками, — о нет, синьорита, я же не кузнец, чтобы что–то точить. Но я могу расшивать вещи золотой нитью, самоцветами и драгоценными тканями, которые повышают возможности тех, кто их будет носить.

— Ловкость, силу и интеллект тоже?

— Все зависит от нитей, и камней, — мэтр вдруг погрустнел. — Увы, я далек от вершин мастерства, И в этой глуши вряд ли их уже достигну. Поэтому красивую вещь из Вашей сумки я сделать не смогу. Но хотя бы уродовать Вас она не будет.

Ювелира в Ольховце не было. Наверно не находили под холмами шахтеры ни золота ни алмазов. Зато запас драгоценных цацок хранился у самого Седжвика. Портной мог заточить одну шмотку максимум на пять единиц какой–либо характеристики, но только одной. Это прокатывало с «неплохими» вещами. «Грубые», а их тут было большинство, точились на два, «плохие», улучшению не подлежали.

Рубаха или доспех, перчатки, брюки, сапоги, головной убор, да еще оказывается, и сумка. Шесть предметов, которые можно точить. Прикинув на пальцах я получила тридцать баллов характеристик, которые можно добавить, дизайнерски перешив шмот.