Мои большие файерболы

— Да нафига тебе это нужно вообще?! — Орк сначала подмигивал, видимо думал, что осчастливил меня своим появлением, затем смущенно вздыхал и наконец стал беситься.

— Деньги зарабатываю, — я даже бровью не повела. — Между прочим 18 золотых в день.

— Разве это деньги? Да я тебе…

— Тссс… остановись, — я строго посмотрела на орка, и даже погрозила пальцем. — Я не беру у мужчин деньги. И не говори такое, о чем потом пожалеешь.

Жакоб сидел и хлопал глазами. Еще вчера я была у него в руках, такая теплая и податливая. А сейчас стою такая, морожусь. Будто ничего и не было. Как тут не сбеситься?

— Но мы вчера…

— Это была минутная слабость, — фыркнула я.

Громила орк вдруг поник. Мне даже стало его жалко. Ну, может быть, самую капельку. В его слова о мосте я поверила сразу. Слишком уверенно говорил Жакоб. Конечно, я еще заставлю его попробовать. Время есть. Но всерьез эту возможность я уже не рассматривала. Мне было интереснее другое.

— Ты будешь заказывать? Хватит тратить мое время.

— Да я тут единственный посетитель!

— Это не делает тебя исключительным.

В задании было сказано про обходительное обращение. Но орк то его не читал! А жаловаться трактирщику он точно не будет.

— Буду! — взорвался Жакоб. — что ты там говорила!?

— Круассаны…

— Круассаны!

— Оладьи…

— И еще оладьи!

— Яичницу.

— И яичницу тоже тащи!

— Сию минуту, — мило улыбнулась я, делая пометочки в блокноте.

Орк съел яичницу. Пироги с ливером. Ребрышки в брусничном соусе. Паштет из дичи. Трактирщик Хидегард радостно сопел. Раньше в эту пору заказов еще не было. Его кадровая политика начала приносить плоды.

Я мучила Жакоба часа полтора. Стоило помурыжить его пару дней, но время поджимало. Время… время… Его постоянно не хватает. Приходится использовать сильнодействующие средства и бить наверняка. Вчера для заезжего орка я была просто еще одной нубкой. Симпатичной, возможно даже, желанной. Но всего лишь одной из многих. А сейчас я была его женщиной, его собственностью. И этой собственности его лишили, не давали прикоснуться, шлепали по рукам. Все его распухшее эго протестовало. То самое эго, которое заставило его вылепить здоровенного клыкастого орка, с двуручным мечом и черным жеребцом. Он даже не подумал бы волочиться за какой–то ясельной красоткой. Но упустить своё теперь выше его сил.

Я взяла себе кофе, булочку с мармеладом и уселась напротив.

— Не возражаешь?

— Ты же работаешь.

— У меня пересменок.

Булочка была мягкой, мармелад свежайшим. Я отломила корочку и стала увлеченно намазывать ее сладким желе. Орк следил за моими движениями, не отрываясь.

— Что ты вообще здесь делаешь?

— В трактире? — Жакоб снова насупился.

— В яслях. Нубочек клеишь? — я с хрустом откусила булочку, и закатила глаза от удовольствия.

— Я торговый представитель клана «Двух Топоров», — произнес орк как можно более солидно.

Коробейник. Туда–сюда, купи–продай. Об это мне рассказывали и Макс и Сережа, но я все равно изобразила крайнее удивление.

— Да ладно?! Ты не похож на торгаша. Я думала — ты воин! — я даже губки надула разочарованно.

— Конечно воин! Берсерк!

— ДД-шник?

— Танк. Когда вхожу в боевое бешенство — получаемый урон режется в несколько раз. И физика, и магия.

— «Боевое бешенство», — хихикнула я.

— Это расовое умение!

— А причем тут торговля? Качаешь что ли? — я тупила, как могла.

— Клановое задание. Наш клан купил патент, на торговлю с Ольховцом. Сюда возим товары — отсюда сырье.

— Так ты в клане? А–фи–геть! А чё за товары?

Жакоб почуял шанс растопить лед между нами, и заливался соловьем. Возить выгоднее всего алхимию, — так он сказал. Она компактная и дорогая. Отдельный бутылёк почти ничего не весит, а в специальных сумках их помещаются сотни. Да и сколько можно продать в нубятнике «простых» или «неплохих» мечей? А эликсиры тут глотают чаще, чем алкаши — чекушки. На Большой земле «небольшие» зелья ничего не стоят. Даже «обычные» считаются мусором. Но крафтят их много, без этого не прокачать профу. Выход один — скинуть в нубятники. Патент стоил немалого бабла, Жакоб даже не знал, сколько именно. Но, похоже, все отбивалось.

Обратно можно было везти все, что угодно. Но дело снова упиралось в вес. Руда или заячьи шкурки не давали выхлопа. Из нубятника везли травы. За мостом конкуренция у юных натуралистов была намного выше, а монстры в полях зубастее. Жакобу выдали список из двух десятков трав. Говоря об этом он совсем скис.

Я едва сдерживалась, чтобы не заржать. Орк напомнил мне юность. Тогда у нас в спорткомплексе тренер поставил одного из боксеров торговать спортивным питанием. У того за прилавком была такая же грустная рожа.

— А у тебя можно будет затариться?

— Да я тебе затак…

— Мне ничего не нужно за так. Я самостоятельная девочка, и у меня есть деньги. Точнее будут, после смены, — я засмеялась.

Орк тоже заулыбался. Теперь он смотрел на меня совсем другими глазами.

— У тебя есть «неплохие» зелья на ману?

— Есть, конечно.

— Почем?

— Пять серебрушек.

— СКОЛЬКО?!

— Я понимаю, что дорого, — снова расстроился Жакоб, — на ауке они по серебрушке. Но их потому сюда и везут. Надо отбивать патент. Не я цену устанавливаю.