Мои большие файерболы

— Нормально, — я его успокоила. — Закуплюсь у тебя после смены.

Цены, проценты, сейлы и распродажи — это наше всё. Я помню до цента, сколько заплатила за каждую из своих шмоток. И уж точно не забыла, сколько плачу за каждую бутылочку. Два золотых. Ровно в четыре раза дороже.

— А много их у тебя?

— Дохрена, — поморщился орк. — А еще надо траву где–то закупать.

Я подумала, не тороплюсь ли, но потом решилась.

— Возможно, я смогу тебе помочь.

— Как?! — изумился орк.

— Сведу с нужными людьми. Если получится, решим сразу все твои проблемы.

— Серьезно?

— Жакоб, я здесь каждую собаку знаю, — приврала я.

— Прям каждую? — вскинулся орк. Неужели ревнует? Как хорошо то.

— Ты точно симпатичнее всех здешних кобелей, — шепнула я ему, привстав. — А теперь извини. Пора изображать активность. Вдруг за смену не заплатят.

Я принялась собирать со стола блюда. За утро их набралось немало. На аппетит Жакоб не жаловался.

— Когда ты освободишься?

— Мне четыре часа отрабатывать. Но потом надо на часик в реал выскочить.

— И мне надо в реал. Я тут… — орк хотел сказать, что давно меня поджидает, понял, что это выглядит глупо, и смутился.

— Увидимся. — Я легонько тронула орка за плечо, и пошла к стойке.

Игрок Jakob — предлагает Вам стать друзьями. Принять да/нет.

Ха! Вот уж действительно, секс не повод для знакомства. А теперь — самое время. Я нажала «да», и иконка орка появился у меня в списке контактов. Почти сразу она стала серой.

Остаток времени я скучала. Протерла столы. Подровняла гравюры на стенах. Добавила масла в светильники. А после засела у окна с чашкой кофе и глазела на прохожих. Трактирщик не возражал. Когда истекли четыре часа, он молча отсыпал монеты, и потерял ко мне интерес.

* * *

«Очкастенький» Герман оказался совсем молодым, худым парнем в ноунеймовских джинсах и тщательно выглаженной, светлой рубашке. Но облажавшийся охранник Андрюша, и его босс боялись его до икоты. У начальника службы безопасности Петра Макарыча, которого жильцы за глаза, а порой и в лицо звали «Наганычем», на белой рубахе под мышками расплывались пятна нездорового пота. Бычок Андрюша и вовсе повесил голову, уткнув глаза в пол, и его голос доносился до нас глухо, как из банки.

Мы собрались в дежурке, где стояли экраны камер наблюдения. Герман небрежно развалился за пультом, прокручивая клавишами архивное видео. Второе кресло досталось мне, я откатила его подальше, чтобы видеть всех сразу. Наганыч с охранником сидели на раскладных стульчиках, как нашкодившие школьники.

— Вторжение произошло в 19.42, — сообщил Герман.

При слове «вторжение» я сразу представила себе зеленых человечков с бластерами, или как минимум космодесант. Но все оказалось прозаичнее. Молодой парень в светлом костюме, с большим букетом роз. Лица не видно, цветы заслоняли его от камеры. Охранник говорит с ним, смеется, подмигивает.

— Что он сказал? — спросила я

— К подружке пришел, мириться, — пробасил Андрюша, — та ломается, и обидки строит. А с такого веника разом слезки утрет и ножки раздвинет.

— Гхм… — подавился Наганыч.

— А в какую квартиру? — я продолжала расспросы.

— В семнадцатую.

— Кто там живет?

— Снегиревы, — сверился со списком Герман.

— Он чё, дебил? — у меня отпала челюсть, и я ткнула пальцем в секьюрити. — Наиля Моисеевна Снегирева этому хлыщу в бабушки годится.

Пожилая чета Снегиревых были самыми спокойными жильцами нашего дома. Квартиру им купил сын–нефтяник. Сам он в столице не появлялся, разрываясь между Нижневартовском и британским офисом. Старички родители уезжать из родного города отказались, и теперь жили в тихом районе на полном пансионе.

— Он сказал, к ним племянница приехала. С ней и замутил, — оправдывался Андрюша.

— А жильцов предупредили?

— Неа. Типа сюрприз. А то закобенится и не откроет.

— Какой у тебя романтичный сотрудник, Наганыч, — проговорила я, откровенно издеваясь. Помог влюбленным сердцам.

— Этого больше не повторится.

— Конечно, не повторится. Потому что ни его, ни тебя тут больше не будет. К пенсии готов? Дачку прикупил?

Наганыч смотрел на меня побитой собакой. Пусть трясется. Раздувать скандал мне не с руки. Если о покушении узнает Филипп он подключит своих безопасников. А я не хочу, чтобы мои приключения в игре, и особенно пари вылезли наружу. Но чтобы Наганыч молчал, лучше связать его взаимным интересом. Пусть думает, что я замяла все ради него, а не наоборот.

— Оба свободны, — мотнул головой Герман, и охранники молча вышли.

— Так что произошло? — я поняла, что серьезный разговор только начинается.

— Маргарита Дмитриевна, по мнению Виталия Арнольдовича Вашей жизни ничего не угрожало, — Герман сделал паузу, словно ждал, что я буду спорить и истерить, и удивился, когда я просто кивнула. — Это была диверсия.

— Как он это сделал?