Мой босс меня хочет

…Однако после совещания попросил меня задержаться в конференц-зале.

Я морально подготовилась услышать от начальника серию колких замечаний о своей неискоренимой страсти к опозданиям, но Гребцов, очевидно, был полон сюрпризов.

Вместо гневной тирады в его исполнении я услышала беспокойное:

— Ты в порядке?

Александр Павлович смотрел на меня со странным выражением лица.

Я моргнула раз, потом другой.

— Д-да, — слегка опешила я.

— Как себя чувствуешь?

— Мне лучше, спасибо.

Мужчина провел пальцами по своим невероятно пышным волосам.

— Точно?

Вот это номер. Что еще за проявление неожиданной заботы?

Вспомнив, с какой жалостью Гребцов смотрел на меня в баре воскресным вечером, я прищурилась.

— Какое вам дело до моего самочувствия, Александр Павлович?

Его красивое лицо мгновенно вытянулось. Я почти ощутила укол вины. Затянувшееся молчание Гребцова угнетало обстановку, и я решила, что должна немедленно уйти, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля и не обернется в очередной скандал.

Я уже собиралась выйти за дверь, когда босс обратился ко мне запальчивым голосом:

— Вы совершенно правы, Поклонская. Мне плевать на вас, и на все человечество взятое. Я же всего лишь машина, которая больше заботится о результатах и цифрах, чем о людях. Благодарю, что вновь напомнили об этом.

В любой другой день я бы пропустила это саркастичное словоизлияние, если бы в его голосе не прозвучала поразительно грубая нотка самоуничтожения, которая заставила меня остановиться.

Неужели его действительно беспокоило мое мнение о нем?

Я оглянулась на Гребцова, пытаясь разглядеть в чертах неулыбчивого лица присутствие эмоций. Александр Павлович с непоколебимой бесстрастностью листал свои записи о встречах, словно не замечал моего присутствия.

Неужели то жалкое состояние, в котором он застал меня в баре, повлияло на его нынешнее отношение ко мне?

Я не должна была позволить ему стать моим рыцарем в сияющих доспехах. Я вполне способна лично расправляться с огромными придурками. Но, признаться, было приятно стать свидетелем стремительного рвения Гребцова заступиться за мою честь и защитить от внимания незнакомца.

— В следующий раз постарайтесь явиться вовремя, Поклонская, — пронеслась по залу рекомендация от босса. — И погладьте вашу рубашку.

Нет.

Нет-нет.

Я ошиблась.

Прекрасным принцем в сияющих доспехах здесь и не пахло.

Я хлопнула дверью, развернувшись на каблуках. Яростно сжимая кулаки, встала к Гребцову лицом.

— Прошу прощения, если я не очень активна после тяжелого дня болезни, — процедила сквозь стиснутые зубы.

— Это не оправдание, — вздохнул Гребцов. — Между прочим, я тоже вчера отсутствовал по причине… недомоганий, — он откашлялся и, наконец, поднял голову, чтобы окинуть меня безразличным взором. — И посмотрите на меня. Я в полном порядке и пришел на работу вовремя. 

Без понятия, зачем я последовала словам Александра Павловича и принялась разглядывать его. Каждый край крепкого тела был элегантно очерчен темно-синим костюмом-тройкой. На его запястье сверкали дорогие часы, в петли рукавов белоснежной рубашки вдеты запонки. Образ завершал стильный серебристый галстук. Даже борода, которую он пытался отрастить, выглядела безукоризненно ухоженной.

Во мне проснулось жгучее желание ударить Гребцова за то, что он бессовестно привлекателен!

— Вы брали выходной? — переспросила скептически. Приподняла бровь и скрестила руки на груди. В это с трудом верилось.

— Почему это так тебя удивляет?

— Может быть, — начала я с явным сарказмом, — вы нашли какую-то симпатичную пташку в том баре? Она и была вашим недомоганием, Александр Павлович? Потому что не давала вам спать всю ночь. Так что вы решили побаловать себя дополнительным днем отдыха.

— В значительной степени, — монотонно произнес Гребцов, не пытаясь отрицать.

Новое ироничное замечание застыло на моих губах.

Я внезапно лишилась возможности что-либо говорить.

Ошеломленно смотрела на босса, пытаясь осознать слова, только что коснувшиеся моего слуха.

Неужели Гребцов только что похвастался тем, что с кем-то переспал?

Судя по языку его тела, мое предположение, брошенное вслепую, оказалось безошибочным.

Мужчина продолжал поглядывать на бумаги, разложенные перед ним на столе, но уголок его рта дернулся вверх.

И как, черт возьми, прикажете понимать его загадочную улыбочку?!

— Кто эта женщина? — невольно вырвалось у меня.

Гребцов поднял голову и встретился со мной взглядом. Какое-то мгновение он многозначительно взирал на меня, не моргая и не шевелясь, а после, покончив с доскональным изучением выражения моего лица, ухмыльнулся.

— Откровенно говоря, Поклонская, это не вашего ума дело.

Вот бы охватить пальцами его мощную шею и сжимать до тех пор, пока не осталось бы ничего, что можно было бы сжать. Гребцов, вероятно, сумел бы отмахнуться от меня, как от крошечной надоедливой букашки, но именно данная мысль была важна. Я ни за что не позволю этому человеку утереть своими сексуальными достижениями мне нос.

 Сегодняшний день — худший за последние месяцы.