Мой брат Сэм: Дневник американского мальчика

Я развернулся, выбежал из хижины и помчался через поле. На полпути к дому мне стало стыдно за свои слезы. Я перестал плакать, а когда добрался до таверны, мои глаза были сухими, и никто ничего не заметил.

Глава 3

Почему-то всегда кажется, что с началом войны все изменится и люди только и будут делать, что говорить о сражениях, но у нас ничего не изменилось, дни проходили, как обычно, словно войны и не было.

Конечно, сражения были. Была битва при Банкер-Хилле[16], в которой повстанцы изрядно потрепали британские войска, к тому же они заняли форт Тикондерога[17]. Но все эти сражения казались чем-то далеким — они были просто темой статей в «Коннектикут джорнал» и в других газетах. Иногда отец приносил домой «Ривингтон гэзет» из Верплэнкса. Это была газета тори, и читать ее запрещалось, поэтому отцу приходилось ее прятать. Это заставило меня задуматься: как же война сделает нас свободными, если из-за нее нельзя читать ту газету, которую хочешь? Я не хочу сказать, что мы не думали о войне. В Реддинге о ней всегда много говорили, а иногда люди в таверне, напившись виски, даже начинали спорить, стоило ли ее затевать. Однажды в результате такого спора отец даже вышвырнул человека из таверны. Тот был неместный, и я думаю, просто не знал, что Реддинг — город тори, потому что сказал кому-то, что хороший красный мундир — это мертвый красный мундир, а король Георг — большой волосатый дурак. А отец сказал:

— Это слова изменника. А изменникам здесь не место!

Мужчина с грохотом опустил пивную кружку на стол:

— Я думал, что нахожусь среди свободных людей, а не среди рабов.

Не успел он договорить, как отец набросился на него, рывком стащил со стула и вышвырнул за дверь в уличную грязь. Мужчина лежал на спине в грязи, проклиная отца, но отец захлопнул дверь, и мужчина ушел. Я думаю, он понял, что находился в городе тори.

Но, за редким исключением, война почти не повлияла на нашу жизнь тем летом 1775 года. Сэм ушел, и никто о нем не говорил — ни отец, ни мама, ни я. Отец не говорил о нем, потому что сам прогнал его, а мама и я — потому что не хотели сердить отца. Мы понимали, что Сэм может погибнуть. Но я не хотел об этом думать и не думал.

Лето шло своим чередом, а я жил обычной жизнью, которая в основном заполнялась ежедневной рутинной работой. Гораздо лучше быть сыном хозяина таверны, чем сыном фермера, как большинство мальчиков. Управлять фермой — ужасно тяжелая работа; нужно пахать, мотыжить, доить коров и тому подобное и весь день работать в поле одному, так что не с кем поговорить. В таверне было гораздо веселее: люди приходили и уходили, многие из них были из больших городов, таких, как Хартфорд[18], или даже Нью-Йорк, или Бостон, они часто рассказывали интересные истории. Но все равно это не так весело, как полагают некоторые, например Джерри Сэнфорд. Почти все время он работает на ферме своего отца и думает, что мне повезло. Он не понимает, что для таверны нужны дрова, что необходимо таскать воду из колодца, а когда, как кажется, больше нечего делать, остается еще оттереть полы, вымыть окна и поддерживать чистоту. Моя мама помешана на чистоте. Она любит повторять: «Пища вкуснее в чистом доме».

Разумеется, мне приходится смотреть и за скотным двором. И ездить на повозке в лес, который находится через два поля от таверны вниз по Фэрфилдской дороге.

Так, что хотя в таверне и лучше, чем на ферме, но все равно не так уж весело. Конечно, при желании я могу все бросить и пойти поиграть с Джерри Сэнфордом. Если жарко, мы идем купаться в мельничном ручье или залезаем на деревья в лесу. Мы играем в ножики, швыряем камни в реку или бегаем, погоняя палочками круги, и обычно в этой игре побеждаю я, потому что бегаю быстрее. Если идет дождь, мы заходим к Тому Воррапу, и он рассказывает нам истории об индейских войнах[19] и подвигах своего дедушки Вождя Чикена. А дома, если рядом никого нет, я иногда незаметно прокрадываюсь на чердак и просматриваю старые альманахи, которые Сэм приносил из колледжа. Но в основном я все-таки работаю.

Я много раз видел Бетси Рид. Она часто приходила в таверну, чтобы купить пряжу, или ткань, или что-нибудь еще, и я замечал, что всякий раз она придумывала причину, чтобы задержаться и послушать, о чем разговаривали посетители, пока моя мама не говорила: «Бетси, не думаю, что твоей матери понравилось бы, что ты целый день бездельничаешь», и она уходила. Я не понимал, зачем ей это нужно, я сам никогда не слышал там ничего важного.

Однажды в сентябре Бетси пришла с кувшином, чтобы купить пива. Она села за стол и, когда мама отвернулась наполнить кувшин, подмигнула мне и кивнула головой в сторону двери. Я удивленно поднял брови, прося ее объяснить, что она имеет в виду, но она снова кивнула на дверь. В это время мама принесла кувшин с пивом и поставила его перед Бетси.

— Бетси, бери кувшин и уходи, — сказала она. — Дьявол находит работу праздным руками.

Бетси встала, взяла кувшин и пошла к двери.

— Я забыл убрать вилы, — сказал я.

Мама посмотрела на меня с удивлением:

— Когда ты брал вилы?