Мой бывший темный

Все так и продолжалось, пока в один из дней я не спустилась с утра на кухню и не обнаружила там Максима.

Он сидел за столом, потягивая кофе:

– Доброе утро, – настороженно поздоровалась я, машинально поправляя кулон под футболкой, к тяжести которого я уже успела привыкнуть за это время.

– Доброе, доброе, – он отсалютовал мне чашкой с кофе. Его белые волосы были завязаны в короткий хвост на макушке, создавая комичный и небрежный вид. – Присоединишься?

– Не знала, что вампиры пьют кофе, – настороженно произнесла я.

– Мы все пьем. Кофе, чай, сок, коньяк, кровь. И водку, конечно, куда без нее, – попытался сострить он.

– А где Виктор? – я взяла с полки чашку и поднесла ее к кофемашине.

– Да как обычно. Проводит очередные исследования в клинике. Изучает нечеловеческие гены. Это, кажется, его любимое занятие. Но ты не стесняйся, садись. Поговорим. Давно у меня не было новых родственников. На старые рожи уже даже смотреть не хочется. Надоели за столько лет. Сама понимаешь…

Кофемашина зашумела, и из сопла полился горячий напиток.

– Знаешь, ты мне нравишься. Я даже понимаю, почему братец запал на тебя, – между тем продолжал Максим. – Такая вся трепетная лань, а глаза стервозные. Идеальное сочетание. И что-то еще есть в тебе… странно… что-то особенное.

Он задумчиво начал водить указательным пальцем по краю кружки.

– Мне это считать комплиментом? – я все не могла взять в толк, к чему он клонит.

– Что? О? Прости… я задумался, – встрепенувшись, переспросил он. – Ты что-то сказала?

«И кто из нас странный!» – мысленно подумала я, но в ответ лишь вежливо улыбнулась, покачав головой. Пусть думает что хочет, меня это все не касается.

В мою ногу ткнулась кошка, я наклонилась погладить ее, а затем полезла в шкафчик за пакетиком с кормом.

– В любом случае, я бы на твоем месте сильно не обольщался, – фыркнул мужчина. – Ты для него что вот этот котенок.

Он мотнул головой в сторону белого пушистого комочка.

– Он сказал, эта пакость заползла в его подвал и застряла в решетке. Так он даже к Герману с ней ездил, потому что ветеринары шансов не давали, а старый баран… ну не суть важно, в общем, с тобой-то у него тоже проблемы. Отмыть, привить, подлечить…

Я стояла с открытым пакетиком корма и чувствовала, как сердце сжимается от этих слов. Они не были злыми. Просто констатация факта.

«А говорил, породистая», – мелькнула отстранённая мысль при взгляде на пушистое недоразумение, вьющееся у ног в ожидании еды. Можно было догадаться хотя бы по тому, как она стала картошку есть.

Мужчина оторвался от кружки и посмотрел на меня серьезно и пронзительно:

– Или не котенок. Научный эксперимент. Редкая реакция, за которой любопытно пронаблюдать.

"То особенная, то котенок, теперь уже эксперемент…" – сердито подумала я, – "определился бы уж".

– Не буду врать, эта твоя беременность – что-то вроде исследования, за которое можно было бы получить Нобелевскую премию, будь такая среди нечисти. – продолжал он тем временем, —Вампиры не живут вечно. Это сказки, как и то, что мы спим в гробах или боимся чеснока.

– Про осиновый кол-то хотя бы правда? – чего же он всем этим разговором добивается? Или просто минутка меланхолии? Нашел свободные уши и решил излить душу?

Видимо, вампира-психотерапевта у них нет.

– Разумеется, осиновый кол убьёт вампира. И отрубание головы тоже шансов не оставит. Покажи мне того, кто после этого выживет? Но вот стареем мы гораздо медленнее людей. – Голос мужчины дрогнул, словно бы за этими словами скрывалось что-то личное. Видимо ему уже доводилось кого-то терять, – Метаболизм замедляется. Многие, как я знаю, доживали до пятисот и даже дольше. А ты долго не проживешь. Хотя вот твой ребенок, если он и правда от моего брата…

Что бы он ни говорил, верить ему не хотелось. Ведь есть же люди с заболеваниями, которым врачи дают меньше лет, чем всем остальным. И что же теперь? Не жить? Не влюбляться? В мире, где каждое мгновение может стать последним, держаться за то, что предсказать не в силах никто?

Хотя теперь становилось понятно, почему кошке не дали имени. Неужели чтобы сильно не привязываться? Я знала людей, которые, пережив смерть одного питомца, отказывались заводить еще кого-либо…

И тем не менее, если этот тип настроен на разговоры, это можно использовать.

– А как вообще становятся вампирами? Все так удивились моему ребенку. Значит, с людьми вы не размножаетесь, так? – прозвучало отвратительно, будто я говорила о параграфе из учебника биологии. – И женщин среди вас я тоже пока не видела.

– Все дело в генах, – улыбнулся он. – Я не силен в медицине, мой конек – финансы. Но суть примерно в том, что у одной сотой процента населения есть спящий ген вампиризма, назовем это так. Активироваться он может только при очень маловероятных обстоятельствах.

– Переночевать на кладбище? – не сдержала я нервного смешка.

Вспомнилась повесть Гоголя «Вий» и детская игра-страшилка, когда собирались ночью в детдоме после отбоя и причитали над кем-нибудь: «Паночка померла, но мы ее хоронить не будем…»