Мой чужой король

В конце-концов в «до» были чувства Эгиля-Ворона, растворенные в моей крови. Вот уж я не думала, что буду скучать по ним… но оказалось, что толстые стены замка поглощают не только ледяной ветер, но и запахи, и вкус его мыслей. Сейчас нутро сделалось пусто, будто мне не хватало больше только лишь собственных ощущений. И в сердце, что наполнялось жизнью с каждым ударом, становилось все более пусто и гулко с каждым днем, что я проводила в замке Ворона.

Таком величественном, недоступном и невзлюбившем меня с первого взгляда незакрытых ставнями узких окон, за которым прятался пожар факелов, предназначенных для освещения.

Выточенный из скалы, стремящийся вверх смертельно опасными осколками, серый и слитный с суровым пейзажем, замок заставил каждого остановиться, как только мы съехали с торгового тракта и увидели вблизи.

Меня — в трепете.

Ярлов — в предвкушении.

Ворона — в горьком извинении.

Странное, померещившееся мне чувство, последнее из его, что я осознала…

Тогда я об этом не думала.

После долгих дней полета на дракаррах, после сложного перехода по уже занесенным снегом дорогам, после всего пути на Север, в свою новую жизнь, я падала от усталости и готова была принять этот замок любым.

Полюбить его в каждой трещине.

И высыпавших в огромный двор людей приветствовать искренне.

Я так и сделала. И мне ответили вразнобой, не смея отказать в праве кюны находиться рядом с королем. Но не более того — и поняла я это не сразу. Больше суток спала, приходила в себя, потом отправилась при твердой поступи мужа на знакомством с проживающими в замке и со слугами, вместе с ярлом Мули изучила все хозяйственные постройки, с Дагом — обследовала ходы и выходы, а также вынесенные далеко стены, где располагались воины.

Еще седьмицу это заняло, уж очень ошеломляли размеры и количество людей.

И только после, чуть освоившись, стала понимать, что все эти дни чувствую странность — только осознать её до конца никак не получается.

Я оказалась здесь гостьей.

Вызывающей самые неприязненные эмоции — но гостьей.

От меня не ждали распоряжений, помощи или окриков. Меня не привлекали к решениям и не спрашивали советов. Мне все показывали и открывали, но не пытались предложить. Я была гостьей — не хозяйкой. Даже для своего занятого мужа, который то исчезал в окрестностях, то затевал какой-то сбор, то, не щадя ни ушей, ни тел, ни будущего своих людей, устраивал грозные разборы того, что произошло в его отсутствие — и который никогда не приходил ночью в мои покои… Я оставалась гостьей… потому что хозяйка у замка уже была.

Как и хозяйка постели Эгиля-Ворона.

Та, что с гордостью носила три узла из волос на своей голове и злобную насмешку в своем сердце.

Та, что не боялась смотреть мне в глаза с вызовом, склоняя при этом для окружающих спину.

Фрид. «Любимая». Дочь северного ярла и воительницы хрустального племени.

Женщина короля.

ГЛАВА 2

— Он не делит с ней ложе.

— Я ни о чем не спрашивала, — отвечаю быстрее, чем успеваю подумать, за что и получаю от Дага пусть не обидный, но смешок.

Болезненное любопытство борется с нежеланием показать свой интерес… Первое побеждает.

— Откуда ты знаешь?

— От меня бегут как от северного ветра, но только тогда, когда успевают заметить, — пожимает плечами охранитель, — Я многое узнаю просто вслушиваясь в людей.

И то верно.

Без моего друга было бы сложнее — от меня бежали еще дальше. Не оскорбляя, не унижая, без излишней лжи или лести — не смели казать мне все это в замке, опасаясь то ли гнева богов, то ли колдуньи — но делали все, чтобы лишний раз не попадаться мне на глаза.

Не выслушивать от меня указаний.

Не заговаривать или помогать.

Мне виделась в том участие Фрид, но доказательств у меня не было. Как и понимания, как поступить дальше.

— Никогда не думала, что это… так.

— Что именно?

— Наложницы… — вздохнула.

Мы прогуливались по верху двойной крепостной стены, по узкому проходу, прикрытому с двух сторон кладкой высотой с человеческий рост.

Еще не горы, не мертвая белизна — уже не замок.

Привыкшая к свежему воздуху я задыхалась внутри, несмотря на то, что узкие окна пропускали даже слишком много холода и снега. Мне не хватало простора. Свободы. В том числе действовать капризно и согласно собственным эмоциям. Я вынуждена была оставаться осторожной и просчитывать каждый шаг, хотя мои чувства твердили мне достать все мои травы и знания… и напеть такой морок на эти стены, чтобы каждый здесь преклонил бы колени, чтобы я остановилась.

То не была ревность… не к мужчине. Скорее, к положению, что несколько лет занимала Фрид.

Наверное.

Прежде я не слишком задумывалась о чувствах женщины, что осознанно делила своего мужа с другими. Рабыни в походах даже не в счет… но вот у моего отца время от времени появлялась любимая наложница, и никого этого не удивляло. Мачеха так и вовсе была почти счастлива, что он меньше к ней лез. Что уж там говорить, и моя мать была одной из любовниц, но не жен. Насильно ли, по любви или расчету… но все это виделось мне совершенно нормальным.

Со стороны.

Сейчас внутри ворочался нож.