Мой чужой муж

– Поль, маме отдохнуть пора, иди к няне. Завтра приедешь, снова навестишь.

Маленькая крепче прижимается ко мне, обнимая.

– Мамочка, я так скучаю…

– Я тоже, моя девочка, безумно. Я приеду к тебе, очень скоро. Слушайся няню.

Няня забирает мою малышку, и я остаюсь наедине с Маратом. Не знаю, куда взгляд деть. Хочется провалиться под землю. Своей энергетикой мужчина тут же заполняет все пространство вокруг.

– Врач говорит, ты не ешь ничего. Это плохо. Ты быстро ослабнешь так. Тебе помочь поесть?

– Нет.

И не подумаю взять хоть что-то с его рук. Пальцами простынь сжимаю, когда он садиться рядом со мной на кровать. Слишком близко. Опасно. Сильный и притягательный мужской аромат тут же доносится до меня. Голова от него кружится. Черт. Лучше бы у меня от голода голова кружилась.

Отворачиваюсь, но низкий мужской голос заставляет сжаться.

– Дарин, поговорить надо.

– Нам не о чем говорить.

– Есть. Сама знаешь. Не ты на фото этих была.

На ребро мое кивает.

– Шрам твой. По нему только понял.

Он за руку пытается взять меня, но это действует как триггер. Не замечая боли, отшатываюсь от него и вскакиваю с кровати, чуть ли не сваливаясь от слабости.

– Не трогай! Не смей ко мне прикасаться!

Перед глазами все плывет, и я начинаю падать, но крепкие руки бывшего не дают мне позорно упасть.

– Тихо! Спокойно. Что ты творишь? Даша!

Его руки обжигают меня. Не знаю, что творится со мной, словно дьявол вселился, но я просто не могу вынести его прикосновения. Они испепеляют меня, все дыхание забирают. Не замечаю даже, как задыхаться начинаю от поступившей к горлу истерики.

– Пусти, не… трогай меня! Отпусти!

Марат удерживает меня на руках, а я колочу его по плечам, лицу и вообще всему, к чему только дотягиваюсь, пока мужчина осторожно не укладывает меня на кровать.

В подушку вклиниваюсь, когда Марат нависает надо мной. Он не повышает голоса, но его интонация заставляет меня начать рыдать еще больше. От боли и осознания того, куда мы пришли.

– Успокойся, я умоляю тебя, не надо истерить! Даша, ты так себе хуже делаешь! Хватит!

– Нет! Это тебе хватит! Хватит ходить сюда! Я тоже тебя умоляла не выкидывать нас! Я видеть тебя не могу, мне больно, Марат. Твоей шлюхе тоже больно может быть, представляешь?

Мне не нужна теперь твоя правда. Мне она три года назад нужна была, когда я просила тебе поверить мне! Мне! Когда осталась одна на улице беременная, и не знала, где мне ночевать! А теперь мне все равно. Уйди, я не хочу ничего. Твоей шлюхе ничего не нужно от тебя! Она уже ничего не может чувствовать, нечем! Ты получил что хотел, теперь ты доволен? Уйди, пожалуйста…

Слова потоком лились из меня, и я едва ли смогла остановится. Кажется, даже себя не слышала из-за всхлипываний постоянных. Словно вся боль моя наружу вышла, впервые перед мужчиной, и я показала свою слабость перед ним. Оголила свои чувства, не смогла сдержать боль, которую годами носила в себе.

Теперь же лежу на кровати, и едва ли могу вздохнуть от жжения в груди. Слезы застилают глаза. Не вижу почти ничего из-за них. Кажется, что так больно мне еще никогда не было.

Вскрикиваю, когда после моих слов Марат сжимает кулак все той же забинтованной руки, и в стену им со всей дури ударяет. Снова, снова и снова, пока из нее не начинает осыпаться дорогая плитка. Прямо на пол, разбиваясь на мелкие осколки.

Марат ударяет кулаком о стену, а я слез не могу остановить. Что же мы сделали? Что натворили. Сами убили то, что было между нами. Задушили эту любовь проклятую, искалечили ее, под корень срезали. а потом еще и сожгли. Нет ее больше, один только пепел на ветру развивается, разносится по сторонам бескрайнего поля.

Мужчина как зверь бешеный, дикий и ненормальный. Он останавливается лишь тогда, когда мы оба слышим отчетливый не невозможного неприятный хруст его кости. Очень сильный. Боже…Он сломал ее! После этого Марат молча разворачивается и уходит, со всей силы хлопнув дверью.

Становится трудно дышать. Каждый вдох дается с невероятной болью и тяжестью в животе, но это все равно проще пережить чем то, что в этот момент у меня внутри твориться. Словно лавой раскаленной там поливают, по сердцу прямо, по живому.

Из последних сил отворачиваюсь к стене, слезы горькие соленые глотая. Что же мы наделали. Сами изувечили все то, что было у нас. Ничего не осталось кроме боли.

Я столько раз клялась себе, что выброшу его из сердца своего, забуду, но сама лишь обманывала себя. Марат Батуров навеки там поселился. Не забыть его, не выбросить из мыслей. Вот только теперь не мой он давно. Чужой муж, чужой мужчина. И как теперь жить с ним под одной крышей, зная, что он тоже правду узнал, даже не представляю. Кто я ему теперь: бывшая жена или просто шлюха, с которой можно делать все, сама не знаю.

В этот момент понимаю лишь одно – если еще раз сегодня увижу Марата, просто умру. Мое сердце не выдержит этого. Оно и так, едва ли бьется в груди, и то, только ради Поли.

Глава 19