Мой дед Лев Троцкий и его семья

Показания обвиняемого (свидетеля) Рубинштейн Генриетты Михайловны 22 июля 1938 г.

Вопрос: Вы арестованы как участница троцкистской террористической организации, возглавлявшейся Седовым C.Л. Предлагаем вам дать показания о своей нелегальной деятельности.

Ответ: Никакого участия в контрреволюционной троцкистской организации я не принимала.

Вопрос: Напрасно вы отрицаете свое участие и деятельность в нелегальной организации троцкистов. Следствие располагает достаточными материалами, которыми вы все равно будете уличены. Говорите лучше правду.

Ответ: Утверждаю, что никакого отношения к нелегальной троцкистской организации не имела.

Вопрос: Вы знаете Рагимова Рашида?

Ответ: Да, знаю. С Рагимовым я познакомилась в

1935 г. в г. Красноярске, с которым часто встречались.

Вопрос: Арестованный Рагимов Рашид показал на следствии, что вы являлись участницей контрреволюционной троцкистской организации.

Ответ: Еще раз заявляю, никогда участницей троцкистской организации не была.

Вопрос: С какого времени вы знаете Седова Сергея Львовича – сына врага народа Троцкого?

Ответ: С Седовым Сергеем Львовичем я познакомилась в июле 1934 г. Его женой стала 13 [нрзб.] [197] 1935 и прожила с ним по 17/VI 1936 г. Сошлись с ним в ноябре 1934 г.

Вопрос: Что вам известно о контрреволюционной троцкистской деятельности вашего мужа Седова Сергея Львовича?

0 т в е т: О контрреволюционной троцкистской деятельности мужа Седова С.Л. я ничего не знаю.

Больше показать ничего не могу, записано с моих слов верно и мною прочитано.

Рубинштейн

Допросил Оперуполн. 4 отдела 1 Упр. Мл лейтенант Гос. Без.

Из книги Л.Д. Троцкого «Дневники и письма»

7 января 1937 г.

Что бы ни говорили святоши чистого идеализма, мораль есть функция социальных интересов, следовательно, функция политики. Большевизм мог быть жесток и свиреп по отношению к врагам, но он всегда называл вещи своими именами. Все знали, чего большевики хотят. Нам нечего было утаивать от масс. Именно в этом центральном пункте мораль правящей ныне в СССР касты радикально отличается от морали большевизма. Сталин и его сотрудники не только не смеют говорить вслух, что думают; они не смеют даже додумывать до конца, что делают. Свою власть и свое благополучие бюрократия вынуждена выдавать за власть и благополучие народа. Все мышление правящей касты насквозь проникнуто лицемерием. Чтоб залепить открывающиеся на каждом шагу противоречия между словом и делом, между программой и действительностью, между настоящим и прошлым, бюрократия создала гигантскую фабрику фальсификаций. Чувствуя шаткость своих моральных позиций, питая острый страх перед массами, она со звериной ненавистью относится ко всякому, кто пытается прожектор критики направить на устои ее привилегий. Травлю и клевету против инакомыслящих сталинская олигархия сделала важнейшим орудием самосохранения. При помощи систематической клеветы, охватывающей все: политические идеи, служебные обязанности, семейные отношения и личные связи, люди доводятся до самоубийства, до безумия, до прострации, до предательства. В области клеветы и травли аппараты ВКП, ГПУ и Коминтерна работают рука об руку. Центром этой системы является рабочий кабинет Сталина. Отсюда методически подготовлялся московский процесс.