Мой дед Лев Троцкий и его семья

7 ноября 1919 года председатель ВЦИК М.И. Калинин подписал грамоту о награждении знаком ордена Красного Знамени, в которой между прочим говорилось: «В дни непосредственной угрозы Красному Петрограду товарищ Троцкий, отправившись на Петроградский фронт, принял ближайшее участие в организации блестяще проведенной обороны Петрограда, личным мужеством вдохновлял красноармейские части на фронте под боевым огнем».

«Участник боя» (такова подпись автора публикации) рассказал об этом в журнале «Спутник коммуниста», органе Тверского губернского комитета РКП(б), вышедшего в ноябре 1922 года: «Генерал Юденич с кучкой офицеров, с портфелями в руках забравшись на воздушный наблюдательный пункт для обозрения Петрограда, распределяют между собой ответственные посты и собираются там «пить чай».

Юденич отдал приказ открыть артиллерийский ураганный огонь по красным войскам, выбить с Пулковской горы и двигаться форсированным маршем на Петроград.

Грянули орудия, затрещали пулеметы, посыпались бомбы с неприятельских аэропланов.

Завязался бой…

Положение Красной армии было самое критическое, ряды бойцов редели от пуль и снарядов противника, трусы и предатели бежали в разные стороны, бросая посты и оружие, но преданные пролетарской республике сыны, не считаясь с опасностью для своей жизни, перебегая из одной линии в другую, старались поднять дух в красноармейцах. А раскачать красноармейцев было очень трудно.

Много комиссаров и командиров стояли или даже сидели в стороне и ждали, что вот-вот в Петроград войдет противник и песнь республики будет спета.

Но в этот самый тяжелый момент на поле сражения в рядах красноармейцев, без головного убора, с крепко стиснутой винтовкой в руках появился вождь Красной армии товарищ Троцкий и раздался призывный железный клич: «Товарищи красноармейцы, крепче винтовку в руках – и вперед!»

У всех красноармейцев поднялся дух закаленных бойцов, они тесными рядами, крепко обхватив руками винтовки, кинулись вперед.

В рядах противника оказались значительные потери, и в один миг враг был сбит с позиции и началось паническое отступление. Противник отступил к стенам города Нарвы, оставляя массу трофеев и тысячи пленных».

14 марта 1918 года Троцкий был назначен наркомом военных дел, а 6 апреля – и морских дел…Через неделю после ранения В.И. Ленина, 6 сентября 1918 года, Троцкий был назначен на пост председателя реввоенсовета республики. 16 октября 1919 года Юденич взял Гатчину. Накануне, 15 октября, Троцкий настоял на том, чтобы не сдавать Петроград, 16 октября Троцкий выехал из Москвы в Петроград. 22 октября Красная армия на Пулковских высотах перешла в наступление. 23 октября были взяты Детское Село и Павловское. 4 ноября поезд Троцкого (передвижной штаб наркома обороны) за участие в защите Петрограда был награжден орденом Красного Знамени, а 7 ноября – и сам Троцкий.

До 26 января 1925 года Л.Д. Троцкий находился на высшем военном посту в РСФСР, а потом – СССР. В эти годы была создана Красная армия и обеспечена ее победа в гражданской войне» [67] .

Из книги Л.Д. Троцкого «Дневники и письма»

9 апреля [1935 г.]

Белая печать когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решению была предана казни царская семья… Либералы склонялись, как будто, к тому, что уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это не верно. Постановление вынесено было в Москве. Дело происходило в критический период гражданской войны, когда я почти все время проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи имеют отрывочный характер. Расскажу здесь, что помню.

В один из коротких наездов в Москву – думаю, что за несколько недель до казни Романовых, – я мимоходом заметил в Политбюро, что, ввиду плохого положения на Урале, следовало бы ускорить процесс царя. Я предлагал открытый судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянск[ая] политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и пр.); по радио (?) ход процесса должен был передаваться по всей стране; в волостях отчеты о процессе должны были читаться и комментироваться каждый день. Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если б было осуществимо. Но… времени может не хватить… Прений никаких не вышло, так [как] я на своем предложении не настаивал, поглощенный другими делами. Да и в Политбюро нас, помнится, было трое-четверо: Ленин, я, Свердлов… Каменева как будто не было. Ленин в тот период был настроен довольно сумрачно, не очень верил тому, что удастся построить армию… Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:

– Да, а где царь?

– Кончено, – ответил он, – расстрелян.

– А семья где?

– И семья с ним.

– Все? – спросил я, по-видимому с оттенком удивления.

– Все! – ответил Свердлов, – а что?

Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.

– А кто решал? – спросил я.

– Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.