Мой дедушка — памятник

— Геннадий, — сказал я, — в классических приключенческих романах полагается в эпилогах рассказывать о судьбе героев.

— Ну что ж, — проговорил мальчик, — давайте не будем отступать от традиции. «Алёша Попович» сейчас в Атлантике. Исследует Марракотову бездну. Там всё в порядке. Правда, один член экипажа оставил море, остепенился и живёт теперь в нашей квартире на улице Рубинштейна. Я думаю, вы догадываетесь, что это Пуша Шуткин.

Доллис и Наташа прекрасно поладили друг с другом, хотя до сих пор не могут разобраться, кого из них унёс бешеный слон, а кто остался с родителями. Мы часто навещаем сестёр с моим товарищем Валентином Брюквиным. Ну вот, пожалуй, и всё. Да, генеральный консул Старжен Фиц оставил дипломатическое поприще и устроился шеф-поваром в «Луч» — столовую ресторанного типа.

Геннадий замолчал. Сощурившись, он смотрел в слепящий блеск моря. Там выпрыгнула из воды стайка дельфинов, один большой, второй поменьше и четверо совсем маленьких. Ещё несколько лет назад дельфинов в Чёрном море нельзя было увидеть. После запрещения охоты, они стали возвращаться к нашим берегам.

— А почему вы ничего не говорите об эмпирейцах, Геннадий? О сенаторах и легоперах?

Брови мальчика сошлись на переносице.

— Сведения, поступающие оттуда, очень противоречивы.

Я вспомнил, как он глядел вчера вечером в море, и осторожно спросил:

— Вас тянет туда, Гена? Да?

Он быстро взглянул на меня, в глазах его вспыхнули далёкие маячки, потом он снова повернулся к морю.

— Видите ли, Василий Павлович, мне кажется, что там снова неспокойно. Хищники так просто не откажутся от такого лакомого кусочка. Мне кажется, что над архипелагом снова собираются тучи. Конечно, эмпирейцы уже не те, но мне всё-таки страшно за них…

Он положил подбородок на колени и снова уставился в море. Некоторое время мы молчали. Я всё ещё не мог прийти в себя от всего услышанного за ночь. Со смешанным чувством уважения, восхищения и даже некоторой робости я смотрел на этого внешне такого обычного мальчика. Он был печален.

— Да! — воскликнул я. — А что же случилось с Чаби Чаккерсом?

— Чаби? — Лицо Геннадия осветилось широкой улыбкой. — Чаби женился. У него теперь большая семья. Собирается сюда, в Коктебельскую бухту, повидать меня.

— Не они ли это там прыгают? — спросил я.

— Вполне возможно, — ответил Геннадий, вскочил и закричал: — Чаби! Чаби! Оооиииеееу!

1969

Февраль — июнь

Карагалинка — Ялта — Нида