Мой декаданс (СИ)

Прошло несколько долгих часов. Я сидел в одном из углов и с силой выдавливал из своего пальца кровь, что тут размазывалась по стене, образуя неясные образы. До меня то и дело доносился громовой оркестр, поверх которого бездарно играл ветер, всё визжа и визжа. Вдруг что-то на краю моего зрения привлекло моё внимание. Развернувшись, я увидел, как тело убитого Лорда неожиданно дёрнулось. Поначалу я решил, что мне просто привиделось, но вдруг оно дёрнулось с ещё большей силой, а потом поднялось на ноги. Вскочив со своего места, я успел разглядеть лишь, как что-то чёрное и явно живое торчит в груди крота, как он в мгновение окна допрыгнул до меня. Пользуясь эффектом неожиданности, враг упал прямо на моё тощее тело, прижимая его к земле. Его зубы быстро вцепились в мою голову, словно пытаясь прокусить мой череп. Я несколько раз с силой полоснул врага по животу, но тому было точно плевать. Паника нарастала. Судорожно я наносил удар за ударом, пока мертвец вдруг не решил схватить мою голову своими огромными, жирными руками и с силой не опустить её на металлический пол. Он поднимал и опускал мою голову снова и снова, всё больше выбивая из меня сознание. Боль. Тупая. Наслаивающаяся друг на друга. Боль. Очередной удар выбил меня из собственного тела, что мгновенно обмякло в руках безмолвного врага. В следующий раз я на краткое мгновение очнулся, когда мёртвый Лорд нёс меня в сторону одной из дыр, ведущих в туннели. Потом вновь темнота, холодная, слегка влажная земля, какое-то дерево и тишина.

Тьма. Безмолвная, всепоглощающая тьма, вязкая, как желе, и прочно держащая моё сердце в своих ледяных, невидимых лапах. Я был в абсолютной тьме. Дышать было тяжело, почти невозможно, а ужасный холод как жутко смешивался с аномальной жарой. «Чер?» — в панике вскрикнул я, испугавшись собственного голоса в этой бескрайней тишине. Червь в моей голове молчал, словно вдруг онемев. С трудом сдержав панику, я стал ощупываться, пытаясь понять где же я нахожусь. Везде вокруг было дерево, окружающее меня со всех сторон, прижимающееся ко мне и словно ворующее у меня воздух. Я был внутри толстого ствола дерева, словно в гробу, замурованный под землей. Оставленный тут умирать от недостатка воздуха.

Вдруг ужас охватил меня. Мои руки задрожали и с силой стали стучать по стенкам моего импровизированного гроба, словно пытаясь его как-то сломать, но выбраться было невозможно. Дыхание становилось всё тяжелее и тяжелее, настолько, что мне действительно начало казаться, словно ствол дерева и правда дышит. Дышит так громко, так глубоко и спокойно, воруя мой воздух. Вздрогнув, я почувствовал, как по моим ногам ползут черви, уже пробравшиеся внутрь. Не выдержав, мои руки вновь метнулись стучать и царапать мою темницу, лишь глубоко засаживая в себя многочисленные занозы.

Минуты тянулись медленно, словно часы, словно их кто-то насильно оттягивал назад тяжёлыми чугунными цепями. Наверное, прошло не так много времени, но, по моим ощущениям, я находился уже вечность в аду, полном ночных кошмаров. Неожиданно я отчётливо ощутил, как кто-то встал наверху, прямо надо мной, и застыл. Затем, спустя десяток секунд до меня неожиданно отчётливо, словно и не существовало нескольких метров почвы, скрывающей мою могилу, донёсся чей-то незнакомый голос. Голос этот был не то мужской, не то женский, он звучал несколько по-детски, но столь громко и сухо, что казался баритоном.

— Здравствуй, милый друг, как живёшь ты там? Кончается ли твой воздух? Тяжело ли тебе дышать? Много ли заноз в твоих руках? Уверен, что черви уже подобрались к тебе и лишь ждут момента, когда твоя плоть перестанет быть твоей и станет по праву их. О, как хочу я, чтобы тебя схватили и истерзали призраки детей, невинных, несчастных детей. Моих детей! — заорал вдруг незнакомый голос. — И все страхи, все кошмары, все ужасы, скрывающиеся в темноте, доберутся до тебя, испепелят твою душу, и тебе останется лишь гнить, гнить и гнить. Задыхаться в собственной гнили и захлёбываться ей. Они уже сидят рядом с тобой в считанных сантиметрах и пустыми глазницами смотрят на тебя, ведь ты их убийца. А мы могли бы быть друзьями. Я бы и правда не стал тебя убивать после того, как захватил этот город, а затем и всё, что только есть и будет. Я бы был с тобой добр и честен, милый друг. Ты же выбрал иной путь. Ты убил моих детей, моих маленьких, беззащитных, нежных и навеки грустных детей. О, как страдают их милые души! Я плачу, мне плохо от одной лишь мысли об их боли. Ты чудовище… ты монстр… ты единственное существо в этом несчастном мире, которое я ненавижу, и пусть перед смертью тебе привидится моя улыбка, Паук.

Наступила тишина. Тяжело дыша всё уходящим воздухом, я лежал в скрюченной позе внутри старого дерева, закопанного под землей. И казалось, словно в то время, как воздух всё уходил, ко мне приближалось что-то ещё. Что-то жуткое, неизвестное и опасное.