Мой Демон

С чашкой кофе в руках он направился в спальню, когда-то считавшуюся родительской. Из окон гостиной и кабинета просторной четырехкомнатной квартиры, выходящих на Английскую набережную, открывался превосходный вид на противоположный берег Невы, где торчал знаменитый шпиль Петропавловской крепости. Не раз и не два Никита думал о том, что начинать строительство города надо с какого-нибудь прекрасного сооружения, способного стать его символом – собора, арки, монумента, – но никак не с убогой казармы, увенчанной вязальной спицей!

За прошедшее после заказного убийства родителей время в квартире Никиты значительно поубавилось ценных предметов и даже мебели – наркотики нынче дорого стоят. Проходя по коридору мимо зеркала, он задержался, чтобы причесаться. Задумчиво водя массажной щеткой по своим светло-волнистым волосам, Никита не мог не выплеснуть копившееся на протяжении всего разговора раздражение:

– Это просто бред какой-то… На роль Пушкина его, видите ли, пригласили! Тоже мне Качалов…

Затем состроил рожу, вернул щетку на подзеркальник и прошел в спальню. Здесь его ожидало едва ли не самое чудесное зрелище на свете – а именно полуобнаженная брюнетка, разметавшаяся во сне по широкой постели. Руки были широко раскинуты, а изящная ножка Лизы игриво высовывалась из-под одеяла, которое, словно бы само не желая скрывать таившуюся под ним красоту, уже сползло почти до самой талии. Казалось, лизни ее бархатное тело по бедру – и тут же ощутишь на губах свежий привкус клубники со взбитыми сливками.

При этом яркие губы чуть заметно шевелились, а веки под тонкими черными бровями слегка подрагивали, словно бы эта юная Афродита что-то рассматривала во сне или вела приятную беседу.

Никита хотел было прикрыть свою возлюбленную, но поленился наклоняться. Вместо этого он уселся за компьютер. Войдя в Интернет, Никита бегло просмотрел свою почту, в которой за последнее время, проведенное им в КПЗ, скопилось немало различных сообщений. Одно из них его особенно заинтересовало: «Уважаемый господин Барский Н. К.! Имею честь предложить вам роль Жоржа Дантеса в спектакле «46 часов до дуэли» на условиях, которые мы обговорим позже. В случае интереса к данному проекту прошу вас незамедлительно связаться со мной. С уважением, Алексей Владимирович Воронцов».

В качестве контакта был оставлен e-mail отправителя: [email protected]. Никита набрал на клавиатуре ответ, отправил его Воронцову, вертанулся в кресле, щелкнул пальцами и громко позвал:

– Алло, Лизуля! Хватит спать, лежебока чертова! Ты знаешь, что мне предлагают роль Дантеса?

Девушка лениво заворочалась, окончательно свалив с себя одеяло. Оставшись обнаженной, но нимало этого не смущаясь – да и грех было бы стесняться такой наготы! – Лиза села на кровати, зевнула и, с трудом разлепив заспанные глаза, взглянула на Никиту.

– Чего ты там бубнишь? – по-прежнему сонно пробормотала она.

– Вчера, ровно в полночь, на мой адрес явилось приглашение сыграть роль Дантеса. А Сержу с Наташкой оставили на автоответчике приглашение на роли Пушкина и Гончаровой. Хотя лично я им бы и роли слуг не доверил… Ну и как тебе все это?

– Если это не чья-то дурацкая шутка, то может быть весьма интересно… – Снова зевнув и лениво поправив разметанные по плечам волосы, Лиза лукаво посмотрела на Никиту и вдруг добавила: – Ну и долго ты будешь сидеть, как неродной? Мы что, сегодня обойдемся без секс-зарядки?

Никита воспринял этот вопрос как призыв и одним прыжком очутился в постели. После этого немедленно началась веселая возня, сопровождаемая смехом, нежными поглаживаниями и даже игривыми укусами…

Глава 2

Несмотря на многочисленные реставрационные работы, осуществленные в Питере за последние годы, город был по-прежнему заполнен ветхими дореволюционными зданиями, подлежащими или немедленной реставрации, или сносу. Такие дома чем-то напоминают призраки великой эпохи, получившей название «Серебряный век русской поэзии». И сколько еще простоят эти дома-привидения – никому не ведомо.

Но что об этом говорить, если даже спустя шестьдесят лет после окончания Второй мировой войны некогда побежденные немцы приезжают в Северную столицу России, чтобы снимать на кинопленку разрушенный Берлин сорок пятого года! Эх, явился бы дух Петра на празднование трехсотлетия основанного им города да посмотрел бы на то, что содеяли с его «твореньем» неблагодарные потомки!