Мой демонический босс. На демонов надейся, а сама не плошай

Положение пленника угнетало так, что однажды я не захотел больше выходить из дома. Просто сидел в углу комнаты и молчал. Не говорил с Даниарой, когда она ко мне обращалась, не двигался и ничего не делал. Ей приходилось силой заставлять меня принимать пищу и питье. То, как сильно она огорчалась моему состоянию, вызывало мстительное удовлетворение. Решил, что лучше смерть, чем пожизненная участь игрушки этих существ.

«Тебе плохо со мной?» — однажды сказала она, усаживаясь рядом и касаясь моей руки. Я отстранился, избегая этого прикосновения. «Послушай, — решил я говорить начистоту, уже не боясь ее гнева, — в моем мире для мужчины позор оказаться в подчинении женщины. Тем более для того, кто занимает такое положение, как я. Я архидемон, Даниара. Не раб, не игрушка. Для меня лучше смерть». Ее ответное признание ошеломило: «Ты не раб и не игрушка для меня», — лицо исказилось от волнения. Она умоляюще посмотрела на меня и осторожно обхватила ладонями мой подбородок. «Тогда кто?» — потребовал я ответа, не решаясь высвободиться. «Ты мой свет, мое чудо… Я могу часами любоваться тобой, и от этого все внутри замирает. Никогда не чувствовала подобного. Для меня самой это странно».

Неужели это существо любит меня? Подобное в голове не укладывалось. Мы с ней слишком разные. Я не мог в такое поверить. «Разве существа нашего мира не кажутся вам примитивными? — попытался я перевести все в шутку. — Сама подумай, зачем я тебе?» «Без тебя я словно спала, — не желая прислушиваться к моим доводам, прошептала она. — Жила, правила своим народом, радовалась своей силе. Но все это как‑то отстраненно. Ничто не затрагивало того, что пробудилось при одном взгляде на тебя». «Душу?» — сыронизировал я. «У нас нет такого понятия, но я знаю, что подразумеваете под этим вы. Женщины нашего мира иногда видят сны наяву о других мирах. Так мы узнаем вашу историю, изучаем, как возможных врагов. Даже знание ваших языков приходит к нам, когда это необходимо. Поэтому я понимаю, что ты сейчас имеешь в виду». Я снова поразился тому, как обманчиво бывает впечатление. Народ, какой я в глубине души все еще считал примитивным, обладал просто невероятной мощью!

«Но значит, ты знаешь лучше, чем хочешь показать, что я чувствую сейчас», — заметил я тихо. Вздрогнул, когда насыщенно — оранжевые губы приблизились к моим. Ее поцелуй обжег, дыхание почти сожгло воздух в моих легких. Я задыхался, трепыхаясь в объятиях Даниары и не в силах освободиться. Осознав, что причиняет мне боль, она отпустила и с тревогой вгляделась в лицо. «Прости… Ты слишком хрупкий. Я знала это, но не смогла удержаться. Хотелось почувствовать, наконец, что значит целовать тебя». «И что же?» — с трудом восстанавливая дыхание, спросил я. «Нечто удивительное, — она грустно улыбнулась. — Я чувствую в тебе что‑то такое, что манит, несмотря на все наши различия. Твою особенную силу внутри». Неужели она говорит о моих возможностях инкуба? Если так, то испытывать их на ней — точно смерти подобно. Я содрогнулся при одной этой мысли. «Меня привлекает в тебе не только это, — усмехнулась она, словно проникнув в мои мысли. — Та твоя сила вызывает желание во мне. Но, к сожалению, я испытываю не только его. Иначе, не задумываясь, удовлетворила бы свои потребности, пусть даже это привело бы к твоей смерти». У меня в глазах помутилось после ее слов. Я в полной мере осознал всю жестокость этого существа и как мало для нее значит жизнь таких, как я — иных, не относящихся к разломному миру. Но по какой‑то причине я был дорог этому чудовищу.

«Прошу, отпусти меня», — снова взмолился и в какой‑то момент ощутил, что готов разрыдаться, как ребенок, от ощущения собственной беспомощности. А потом прорвало плотину слов. Я рассказал ей о Лилит, о том, как она страдает там, запертая с жестоким безумцем, как важно освободить ее. Сказал, что это для меня равноценно собственной жизни. Сказал, что могу навещать так часто, как она захочет, но что я должен оказаться на свободе. Наверное, если бы Даниара и после этого осталась глуха к моим просьбам, я бы окончательно утратил волю к жизни. Она в итоге бы получила пустую оболочку — без чувств и собственного «я». И Даниара поняла это. Уверен. Иначе почему согласилась? Более того, сказала, что поможет…

Даниара поставила на меня свою печать. Она должна была охранять от разломных тварей и позволять, черпая ее собственную силу, управлять ими. Как‑то я опытным путем обнаружил, что в сочетании с моей силой архидемона это позволяет открывать порталы прямо из разлома. Удивительное ощущение! В любой момент Даниара могла перекрыть этот поток, даже на расстоянии, так что ничем не рисковала. Я бы не смог использовать ее способности против нее. Позже она наделила такой печатью и Лилит. По моей просьбе. Даниара готова помогать мне во всем, лишь бы я и дальше продолжал считать ее другом… — его губы тронула усмешка. — Если, конечно, это можно назвать дружбой. С ее стороны это нечто большее, я же никогда не смогу освободиться от глубинного страха перед этим существом.