Мой дядя Адриано

Мама не поняла, речь о партизанах или о фашистах, и несколько минут держала Адриано на руках, а потом, когда осознала, что за ужасную сцену они наблюдают, поставила ребенка на землю и заторопилась домой. Джудитта предпочла бы, чтобы ее сын не видел этой кровавой вакханалии, но пути назад уже не было. Тогда было сложное время, в Италии только что закончилась освободительная война, часто приобретавшая черты гражданской. Мы нашли человека, который поделился воспоминаниями о том времени, а именно о 1944 годе, когда маленький Адриано после уроков отправлялся на дополнительные занятия в школу при монастыре монахов-салезианцев на виа Копернико, ту самую, где позже будет учиться Сильвио Берлускони. Вспоминает Бьянкамария Пападиа, жена Джанколомбо, известного миланского фотографа, бывшая учительница Адриано в 1944/45 году.

«Я помню, – рассказывает синьора Пападиа, которой сейчас восемьдесят три года[20], – что иногда Адриано приводила в школу женщина, высокая и строгая, с очень суровым взглядом. При первой же встрече меня поразило, как трепетно эта властная женщина относится к сыну. Тогда, – вспоминает синьора Пападиа, рассматривая фотографию Адриано, хранящуюся в богатом фотоархиве Джанколомбо, – мы работали в очень тяжелых условиях, уроки проходили в подвале, и я помню, что в этом подвале были столбы, поддерживавшие потолок. Некоторые дети пытались взобраться по ним, но только не Адриано. Он был очень тихим ребенком, с большими глазами и немного меланхоличным взглядом. Знаю, его все считали непоседой, егозой. Я не помню его таким. Может быть, потому, что времена были очень трудные, а может, потому, что и он понимал, насколько все непросто. Жизнь была тяжелой, я помню, что в год освобождения на улицах то и дело слышались перестрелки между немцами и партизанами, детям ничто не угрожало, но, конечно, такие события навсегда остаются в памяти ребенка».

После войны начались юношеские приключения мальчика с виа Глюк. Сегодня виа Кристофоро Глюк – это безымянный участок дороги, задушенный бетоном и огромным потоком машин, кишка, лишенная индивидуальности, потерявшая со временем все свои отличительные черты. Недавно, в полном соответствии с логикой постиндустриальной эпохи, администрация города велела снести несколько заводов и построить на их месте новые дома. «Дом на доме, смола и цемент», – как поется в самой известной песне дяди, «Il ragazzo della via Gluck» («Мальчик с виа Глюк»).

«Виа Глюк сейчас – печальное зрелище. Я как-то раз взглянул на нее, когда проезжал мимо: они понастроили там бетонных монстров», – сказал мне Адриано во время одной из многочисленных семейных встреч в доме моей матери.

Безликие монстры, похожие друг на друга. Безликое место, как и многие другие безликие места в Милане. До конца 50-х годов начало виа Глюк, вплоть до дома номер 14, где родился Адриано, представляло собой пригород, заселенный простыми работягами, затерявшийся в зеленом море северных районов Милана. Не то чтобы здесь были разбиты парки, вроде британских. Это была крошечная община рабочего класса: со штаб-квартирой Итальянской коммунистической партии, очень популярной среди местного населения, баром, в котором Адриано мог просидеть весь день, соревнуясь с местными чемпионами по бильярду, закусочной, где можно было дешево перекусить, и несколькими магазинчиками, в их числе – кафе-магазин молочной продукции[21], где собирались парни из «банды» с виа Глюк. Сорванцы из рабочего пригорода, проводившие все свободное время на улице. Иногда их забавы становились опасными – например, посмотреть, кто быстрее проберется по канализации, или закидать камнями соседей из «заколдованного замка» – заброшенного здания, пережившего бомбардировки и служившего штабом конкурирующей «банды» с другого конца виа Глюк. Это уютное местечко вскоре погибнет, задушенное строительными спекуляциями 60-х годов. Главарем «банды» с виа Глюк был Серджо Каванера, кумир юного Адриано, образец для подражания, человек, всегда державшийся в тени, несмотря на то что потом мой дядя неоднократно пытался вывести его на первые страницы газет. Когда между членами «банды» возникала ссора, они шли к Серджо, и тот решал, кто прав, кто виноват. Эту часть своей юности Адриано вспоминает с большой теплотой.