Мой дядя Бенжамен

— У вас просто скверное настроение, уважаемый господин Бонтэн, какая вас муха сегодня укусила?

— Согласитесь, что мне трудно быть в хорошем настроении, уже три года, как за вами числится этот долг, вы каждый месяц откладываете уплату, ожидая наступления какой-то эпидемии, я из-за вас ежедневно ссорюсь с госпожой Бонтэн. Она упрекает меня в том, что я не умею получать с должников деньги, и иногда так расходится, что называет меня болваном.

— Госпожа Бонтэн, безусловно, очень симпатичная дама, и вам выпало редкое счастье быть ее супругом. Прошу вас засвидетельствовать ей мое почтение.

— Благодарю вас, господин Ратери, но моя жена немного, как говорят, корыстолюбива и предпочитает деньги всяким любезностям, утверждая, что если бы вам пришлось иметь дело с моим собратом Грофе, то вы давно уже сидели бы в долговом отделении.

— Что за черт! — вскричал дядя, взбешенный такой настойчивостью Бонтэна, — это ваша вина, что я до сих пор еще не расплатился с вами. Ваши собратья либо были больны, либо хворают сейчас. Дютерон был два раза болен воспалением легких, а Тишо злокачественной лихорадкой, Сержифер ревматизмом, Ратин уже шесть месяцев, как страдает поносом. У вас просто железное здоровье, и нет никакого способа прописать вам лекарство. Ваше лицо блестит, как новенький нанковый материал, а госпожа Бонтэн похожа на фигурку из свежего сливочного масла. Вы не оправдали моих ожиданий, я думал, что вы будете украшением моей клиентуры, и если бы я знал, что так обманусь, то не сделался бы вашим клиентом.

— Позвольте, господин Ратери, мне кажется, что мы с женой не обязаны хворать ради того, чтобы дать вам возможность расплатиться с долгами.

— А я вам заявляю, что это — ваша нравственная обязанность. Как могли бы вы расплачиваться с вашими кредиторами, если бы не снашивались платья ваших заказчиков? Такое упорное нежелание болеть с вашей стороны просто отвратительная ловушка. Вам следовало бы по сей день задолжать мне не меньше пятидесяти экю. За болезни, которые вы должны были перенести, я сбрасываю с вашего счета сто тридцать франков, десять су и шесть денье. Согласитесь, что я скромно назначаю цену. Ваше счастье, что вы можете расплатиться с врачом, не прибегая к его услугам, я знаю многих, которые позавидовали бы вам. Итак, если мы из ста пятидесяти франков десяти су и шесть денье вычтем сто тридцать франков десять су и шесть денье, то я должен вам двадцать франков, если вы согласны — вот они, дружески советую вам взять их, второй такой случай вряд ли скоро подвернется.

— Я охотно возьму их в счет частичной уплаты, — сказал Бонтэн.

— В окончательный расчет, — сказал дядя, — и то для этого я напряг всю силу своей воли, так как эти деньги предназначались мной на холостяцкую пирушку, на которую, несмотря на то, что вы человек семейный, я хотел пригласить и вас.

— От вас, кроме шуток, ничего не добьешься, господин Ратери, а между тем вы прекрасно знаете, что у меня есть на вас исполнительный лист и я могу потребовать вашего ареста.

— Вот это-то и досадно, господин Бонтэн, у вас нет доверия к своим друзьям. Зачем зря тратить деньги, когда вы можете притти и сказать мне: «Господин Ратери, я хочу описать ваше имущество», — на что я вам отвечу: «Пожалуйста, описывайте, для этого вам нечего звать судебного пристава, если вам угодно, то я даже сам могу вам помочь. Но эта возможность еще не упущена, описывайте меня сегодня, сейчас же, не стесняйтесь, разрешаю вам уложить, увязать и унести все, что вам понравится».

— Как, господин Ратери, вы так добры…

— Ну, еще бы, господин Бонтэн, я буду польщен, что вы лично будете описывать мое имущество, и готов вам в этом всячески помочь.

Дядя открыл старый шкап, в котором на гвозде висели позолоченные лохмотья камзола, и вытащил две-три старых ленты от косы, сказав:

— Держите, Бонтэн, это я отдаю вам бесплатно, сверх полагающегося вам по счету.

— Неужели? — удивился Бонтэн.

— А вот этот футляр из красного сафьяна, в нем лежат мои инструменты.

Бонтэн протянул за ним руку, но дядя удержал ее, сказав:

— Нет, этого вы по закону не имеете права описывать, это орудие моего ремесла.

— А я все же хотел бы… — сказал господин Бонтэн.

— Вот пробочник из слоновой кости с серебряной отделкой, его я стараюсь всегда спасти от своих кредиторов, так как мне он нужнее, чем им.

— Но если вы собираетесь оставить себе все, что вам может понадобиться, то я, пожалуй, ничего не смогу увезти отсюда.

— Будьте покойны, — сказал дядя. — Вот видите, на полке стоят несколько старых пузырьков из-под лекарства. Правда, некоторые из них треснули, и за целость их я не ручаюсь, забирайте их со всеми ютящимися в них пауками. А вот другая полка, на ней чучело ястреба, выставите его у себя на окне, оно будет служить вам вывеской.

— Господин Ратери! — воскликнул Бонтэн.

— А вот свадебный парик Машкура, но его я вам не предлагаю, так как знаю, что пока вы носите только накладной вихор.

— А вы почем знаете! — вскричал Бонтэн, все сильнее и сильнее раздражаясь.