Мой дядя Коля: попытка реконструкции судьбы

Добрый день, мама и Лёша! …Сообщаю, что все ваши письма и открытки я получил, за которые много, много раз благодарю. Я очень сейчас рад, что стал получать от вас письма. За эти 6 месяцев мне много пришлось пережить трудностей и за вас, и за себя. В октябре месяце я был ранен в левую ногу и руку, в правый бок, но сравнительно легко: кости все остались невредимы, а раны зажили.Сейчас здоровье вполне хорошее. Конечно за год и 8 месяцев я немного изменился кое в чём. Для меня была бы большая радость побывать дома, но, к сожалению, этого нельзя. Сейчас я живу в Курской области Валуйского района. Нахожусь пока в резерве, много свободного времени, но как-то скучаешь. Живём около леса, много зелени, есть где отдохнуть. Но всё это не то, что было дома. Мама, я прошу тебя беречь здоровье, меньше волноваться обо мне, не перегружать себя работой. Если жив буду, то увидимся, а если нет — что ж поделаешь. Родину нужно всем защищать от фашизма.… Мама, выслал аттестат на 300 руб., будешь получать с июня. Ещё посылаю тебе 500 руб. денег. Как получите, так напишите. Лёша, я надеюсь, что ты в свободное время за меня будешь кататься не велосипеде. Напиши как протекает длинный июньский день твоего детства. Я тебе высылаю 300 руб. на покупку учебников и на твои расходы. На этом кончаю. Крепко жму руки ваш сын Николай.

Впервые в его письмах родным исподволь, тенью его мыслей и душевных переживаний, проявляется трагическая тема жизни и смерти: "Если жив буду…".

Проблема смерти, смертности всего человеческого рода и каждого отдельно к нему причастного — это, выражаясь философски, экзистенциальная проблема, т. е. проблема, относящаяся к предельной смысловой глубине человеческого бытия. Размышления о ней, осознание и приятие неизбывности смерти, как конца своего земного существования, есть начало начал нравственного возрастания человека, высвобождения его из тупого животного состояния.

Однако мысли о смерти человека на войне это не мудрое memento mori вечного нравоучения. Смерть на войне — это гибель, т. е. безвременная смерть, случающаяся по несчастному жребию фронтовой судьбы, как в песне давних военных лет: "Выстрел грянул, ворон кружит, / Мой дружок в бурьяне неживой лежит…" Конечно, в горячке боевых будней у закалённых бойцов нет времени на праздные раздумья о смерти; а в бою — нет леденящего страха от возможной гибели: разумная опаска (не лезь под пули сдуру!) — не страх.

В свои двадцать лет Николай стал уже закалённым бойцом, испытавшим многое из того, что иным было бы не по силам. Но вот выпал двухмесячный отдых в резерве, среди разноцветья летнего леса; много свободного времени; и вот взгрустнулось — пришли мысли о родительском доме, где только и можно по-настоящему отдохнуть телом и душой, о такой желанной встрече с любимыми, о радостях послевоенной жизни, если счастливо сложится фронтовая судьба… а если нет — что ж поделаешь: Родину нужно защищать от врага.

Переживание-переосмысливание человеком на войне своей жизни и своей смерти вкупе — одна из главных тем высокой публицистики и литературы, которую пытались раскрыть наши мастера художественного слова, как говорится, с первых дней Великой Отечественной войны. Обратимся для полноты образного представления о «теоретически» рассмотренном нами выше предмете к некоторым из произведений военных лет. (Разумеется, здесь только в отрывках.)

Константин Симонов

Под Сталинградом

(От специального корреспондента «Красной звезды»)