Мой дневник. 1919. Пути верных

Генерал Врангель был полон энергии. Его исключительная и красочная фигура была заметна даже и при всей пестроте константинопольских улиц, по которым передвигалось немало русских военных, оставшихся от прежних эвакуаций или присланных по поручениям добровольческого начальства.

Сомневаясь в возможности достижения победы на Южном фронте Гражданской войны в России, генерал Врангель решил пробираться в Сербию, дабы там подготовить для Вооруженных сил Юга России, возможности для расселения в случае, если им придется покинуть Родину и, если обстоятельства позволят, то развернуть, главным образом в Сербии, с разрешения короля Александра, дальнейшие противобольшевистские силы. Генералы Врангель и Шатилов хлопотали о разрешении выехать на Балканы…

Вести с северного берега Черного моря приходили все более и более тяжкие. Вооруженные силы Юга России сворачивали свой фронт на правом (Кубань) и на левом (Одесса) крыле и с громадными трудностями переходили в Крым. Катились слухи о неудачах, приезжающие на частных пароходах говорили о возможности смены командования.

Я лично готовился также к отъезду в Сербию, вместе с генералом Врангелем, с которым я был прочно связан со времени моего пребывания в качестве начальника оперативного отделения штаба армии в Царицыне, откуда я был эвакуирован после двух перенесенных тифов, после которых я и попал на ту же должность в штаб Войск генерала Драгомирова.

Скверные слухи из Крыма оправдались… в самый разгар своей работы по подготовке к концентрации белых войск в Сербии – генерал Врангель, вместе с генералом Шатиловым, получили приглашение прибыть в Севастополь на Военный Совет… для выбора нового Главнокомандующего Южным белым фронтом Гражданской войны в России…

Можно было относиться отрицательно к попытке перейти к «выборам» начальства в Белой Армии, но считаясь с тем, что «Военный Совет» был назначен вполне законно – не приходилось сомневаться в том, что выбор может остановиться только на генерале Врангеле, что естественно вытекало из всей его деятельности на фронте.

Генерал Врангель, при всех качествах его, как военного вождя, не мог не ехать, не мог не отозваться на полученное им приглашение. Генерал Шатилов, его естественный начальник штаба, заставлял себя смотреть на дело спокойнее и доказывал своему другу-начальнику, что он идет на дело безнадежное и ничего достигнуть не сможет. Полученный генералом Врангелем (для передачи в Крым) ультиматум «союзников», требовавших от белых (но не от красных) прекращения борьбы на юге России под страхом лишиться при неприятии ультиматума всякой помощи со стороны «союзников» – еще более ухудшал положение.

Но генерал Врангель приглашение принял и решил ехать, получив возможность достичь берегов Крыма от Союзного командования. Все мы, в особенности военные чины управления генерала Агапеева, с волнением в сердце прислушивались к тому, что совершалось в Драгоманате.

Настал день отъезда генералов на Север.

Мне было совершенно необходимо еще раз, перед его отъездом, повидать генерала Врангеля, во-первых, для того, чтобы пожелать ему успеха, а во-вторых, чтобы просить его, подобно тому, как он хотел взять меня в Сербию, – вызвать меня в Крым для назначения на любую должность по его решению.

Я ждал Петра Николаевича в управлении военного представителя, перед комнатой, отведенной ему для житья генералом Агапеевым.

Мне повезло – генерал Врангель вышел готовым к отъезду и мы остались одни…

Он был взволнован предстоящим ему жребием и, сильно волнуясь, он был совершенно откровенен.

Он более чем хорошо и совершенно правильно понимал положение. Как я уже один раз упоминал в печати (Сборник, посвященный его памяти и изданный мною в 1938 году) – «он шел не на праздник власти, как это думали многие, он ясно сознавал трудность и почти безнадежность задачи, которую судьба возлагала на его плечи, он понимал, что идет на тяжелый труд, на подвиг, и тем не менее он опять подчинился долгу и, заявив Военному Совету: «Я делил с армией славу побед и не могу отказаться испить с нею чашу унижения», принял на себя тот крест, который и привел его к преждевременной кончине. Но это все было позже, а в ту минуту я горячо присоединился к его решению, считая, что его вступление в командование давало белым последний шанс на победу. Я считал, что ехать надо, и только просил использовать и мои небольшие силы. Вошедшему в нашу комнату генералу Шатилову – генерал Врангель сразу же сказал о теме нашего разговора.

Расставаться было трудно, и я с радостью воспользовался предложением генерала Врангеля вместе с ними на автомобиле генерала Агапеева проехать на пристань, где провожающих не могло быть и не было. Таким образом, я был последним, кто видел будущего Главнокомандующего на европейском берегу, в минуту завершения его «первого Константинополя».

Генералов принял на борт английский миноносец. Я остался на берегу и крепко задумался. Меня тянуло обратно в Россию…