Мой добрый друг

Километров через тридцать мы покончили с завтраком. Бугрим заказал кофе. Повар принёс две чашечки эспрессо и две рюмки рижского бальзама. Сделав по глотку того и другого, Бугрим откинулся на спинку дивана, внимательно посмотрел на меня. И вчера во время ужина, и сейчас на яхте я постоянно ловил на себе взгляды Бугрима. Он продолжал изучать меня.

– Откровенно говоря, – сказал Юрий Вениаминович, – я удивлён, что вы согласились на эту поездку.

– Почему? – в свою очередь удивился я.

– Море. Оно не оставляет следов. И идём мы в место глухое.

– Я не чувствую опасности.

– Обо мне ходит много легенд.

– В них нет правды?

– Дело не в правде. Дело в интерпретации. По версии правоохранительных органов, я – бандит.

– А это не так?

– Это версия государства. А это совсем не значит, что это правда.

Бугрим поднял рюмку с бальзамом, посмотрел на свет.

– Одиннадцать лет назад я убил человека, – сказал Бугрим, пригубил бальзам, лукаво взглянул на меня. – Ну, вы знаете… Так сложились обстоятельства. С тех пор ношу клеймо убийцы. Но если бы у меня под рукой оказалась росгвардия, полиция, служба госбезопасности, парламент, прокуратура и суд, уверяю вас – мой портрет повесили бы во всех кабинетах страны. Так что дело не в том, что вы сделали. Дело в том, какими возможностями вы обладаете.

Метрах в трёхстах от нас на юг шло судно, выкрашенное в синий цвет. Оно было похоже на танкер, но для танкера слишком мелкое.

– Бункеровщик, – сказал Бугрим. – Идёт в Пусан. В его бункерах – ворованное топливо.

– Откуда вы знаете? – удивился я.

– Я отвечаю за эту операцию. Топливо по дешёвке продадут корейцам, деньги лягут на счёт губернатора.

– Вы не боитесь говорить мне об этом?

Бугрим усмехнулся.

– Было бы время, я показал бы вам краболовов, которые тоже работают на губернатора. Улов продают японцам за валюту. А ещё я мог бы показать деляны, откуда нелегально выбирают лес для китайцев. Выручка тоже идёт губернатору. И золотодобывающие артели несут свою долю губернатору. А ведь кроме губернатора есть его замы, начальник ФСБ, начальник краевого управления полиции, начальник налоговой инспекции, прокурор края… Как вы понимаете, никто из них не может заниматься ни краболовами, ни кедрачом. Им нужны мы. Но в таком случае возникает вопрос: кто на самом деле организованная преступная группировка – мы или они?

– Никто вас не заставляет гнать бункеровщик в Пусан.

– Вы полагаете? – насмешливо посмотрел на меня хозяин яхты.

– А разве не так?

Бугрим подумал.

– Хорошо, – сказал он. – Давайте представим, что вы, следователь по особо важным делам, расследуя дело о коррупции, вышли на свое руководство. Более того, узнали, что в криминальной схеме задействованы практически все сотрудники Следственного комитета. Что будете делать?

Теперь задумался я.

– Вот видите, – усмехнулся Бугрим, не дождавшись ответа, – не всё так просто. Если вы проявите принципиальность и продолжите расследование, в лучшем случае вас выгонят с работы. В худшем – подбросят наркотики и посадят. Или просто убьют.

Я вспомнил Колю Харитонова. Когда он привёз из Казани доказательства того, что золото вывозили за рубеж военно-транспортными самолетами, замаскированными под «Аэрофлот», его тело обнаружили в Москве-реке.

– Вы никогда не жалели о том, что избрали профессию следователя? – спросил Бугрим.

– А почему я должен жалеть? – сказал я, стараясь сохранить спокойный, равнодушный тон.

– Потому что вы должны защищать то, что в нашей стране защитить в принципе невозможно.

– Вы говорите о законе?

– Разумеется.

– Почему же его невозможно защитить?

– Очень трудно защищать то, что не имеет постоянной величины.

– Вы считаете, что расследование, которое я провожу, не имеет смысла?

– Поживём – увидим, куда оно вас заведёт, – сказал хозяин яхты. – Может быть, вас за ваше рвение самого отдадут под суд.

Это была весьма здравая мысль. Но я сказал:

– У вас слишком мрачный взгляд на жизнь, Юрий Вениаминович.

– Это взгляд не на жизнь, – вздохнул Бугрим. – Это взгляд на государство, в котором закон играет роль пистолета: в чьих он руках – тот и прав.

Мы помолчали. Повар принёс новый кофе, подлил в рюмки бальзам.

– Надо признать, Андрей Васильевич, – прервал молчание Бугрим, – нам с вами досталась не самая лучшая среда обитания. Здесь накопилось столько противоречий, что будь это физическое тело, оно бы от внутреннего давления давно разлетелось на куски.

– Но ведь не разлетелось!

Бугрим махнул рукой.

– Это вопрос времени. Иногда мне приходится бывать в компаниях чиновников разного уровня. И везде наблюдаю одну и ту же картину. Достаточно господам пропустить по паре рюмок, как все они начинают клясться в безумной любви к Родине. Но я-то знаю, на какие деньги они живут, кого и за сколько покупают, как расправляются с партнёрами… В этом главное противоречие – между публично провозглашёнными целями и целями, непровозглашёнными. Именно эти, непровозглашённые цели, и лежат в основе их поведения.

Видимо, мысли, которые излагал Бугрим, давно не давали ему покоя, и он, воспользовавшись случаем, избавлялся от них.