Мой дом, наш сад

Мы идем в комнату Морганы. Здесь нежные, глазировано-розовые обои на которых цветут белые лилии, розовое постельное белье, косметика и книжки, разбросанные по комнате. Все тут удивительно детское, по крайней мере выглядит таковым, но я знаю, что у Морганы полно тайников с ножами и иглами, нужными для служений Номеру Девятнадцать, так что в этой девичьей глазури скрываются все наши самые страшные тайны. Я вижу на кровати, рядом с подушкой, "Дельту Венеры" Анаис Нин. На обложке женщина, чьего лица совершенно не видно, подтягивает чулок. Я знаю, что "Дельта Венеры" это поэтическое название женской лобковой области и знаю, что Анаис Нин пишет порнографические романы, которые, тем не менее так красивы, что восходят к искусству. Мои щеки заливает краска, Моргана хмыкает:

- Дам почитать, если выживем.

Я смотрю в окно. За занавесками с парящими птичками, стекло измазанное птичьей кровью едва пропускает солнце, и ласточки продолжают ударяться о него. Комната Морганы сейчас выглядит сюрреалистично - девичий интерьер, порнографический роман у изголовья кровати и окна, измазанные кровью.

Моргана лезет под кровать, долго копается там, среди шкатулок и тайников. Я слышу ее приглушенный голос и вижу открытую, белую кожу ее бедра, оттого что юбка смялась. Я не знаю, будет этичнее поправить ее или дождаться, пока Моргана встанет, поэтому просто смотрю.

- Как мы могли не догадаться про ласточек, мышонок? - спрашивает Моргана. - Это ведь с самого начала было очевидно!

- Очевидно? - переспрашиваю я, облизнув губы.

- Конечно! Ласточки!

Моргана вытягивает из-под кровати шкатулку, белую, блестящую, с нарисованными на ней танцующими балеринами и маленьким, позолоченным замочком. Ключик Моргана долго ищет в связке, которую хранит в кармане. Перевязанные атласной ленточкой ключи от ее шкатулок кажутся мне совершенно одинаковыми, но Моргана всегда безошибочно определяет, какому замку они принадлежат.

- Три тысячи девятьсот девяностый, - говорит Моргана напевно. - Мои птицы, которые свили гнездо под крышей и иногда сидели у моего окна и даже просовывали головки до красных горлышек сквозь решетку, мертвы. Сегодня человек в белом халате, которого я не видел прежде, принес их мне. Они были в контейнерах, где на пластиковом дне растеклись их внутренности. Им провели вскрытие. Но когда вскрывают людей, их органы обычно вынимают, взвешивают. Мне стало жалко моих птиц. Они смотрели на меня, когда мне было больно или страшно. Я доверял им. Мужчина спросил меня о том, что я чувствую. Он открыл контейнер и больше не задавал вопросов. Я протянул руку и засунул пальцы в разрез на брюхе одной из птиц. Там было липко, и я понял, что она больше не запоет. Я не ответил на вопрос мужчины в белом халате. Кровь была холодная и липкая, я вытер ее о рубашку и обернулся к окну. Нельзя было показывать им, что я уязвим. Я спросил, что это были за птицы. И он ответил: ласточки. Когда он понял, что я не отвечу ему языком, то подсоединил ко мне проводки. Было не больно, он снимал показатели электрической активности мозга. Мне стало обидно, потому, что я не могу ничего скрыть. Мужчина мог подумать, что мне грустно из-за ласточек. Сегодня я слышал песню: Колыбельная в птичьей стране.

Моргана заканчивает говорить, и голос ее тут же меняется:

- Вот мы идиоты! Мы должны были понять сразу. Он пришел. Он пришел за нами. Потому что мы звали.

- Это абсолютно точно, - говорю я. - Только не уверена, что он пришел нам помочь.

- Заткнись, мышонок. Мы близки к свободе. Как никогда. И мы не можем позволить взрослым все испортить.

Я закрываю рот. Далеко не всегда Моргана не отличается особенным стратегическим мышлением, но я не могу ее не слушать. Моргана открывает шкатулку и достает оттуда сиреневый, светящийся кристалл на щепочке. Я не сразу понимаю, что сам кристалл - абсолютно бесцветный, а сиреневым в нем переливается какая-то жидкость, прозрачная и наполненная цветом одновременно, чуть светящаяся в полутьме.

- Что это? - спрашиваю я.

- Защита от магии. Это мне подарил Галахад. Но я уверена, что он узнает, когда я ей воспользуюсь.

- Узнает?

- Да. Он ее сделал. Он это почувствует. Я хочу, чтобы ты скопировала это. В часы или куда там, как тебя учил Мордред. И мы разделим заклинание вместе. Этого хватит, чтобы продолжать видеть и слышать.

Я не уточняю у Морганы, хотим ли мы продолжать видеть и слышать. И все же, часть меня абсолютно уверена в том, что ответ не в слепоте и глухоте, не в молчании. Что Мордред и остальные хотят что-то от нас скрыть.

- Не уверена, что у меня получится скопировать заклинание. Я ведь не знаю, как оно создавалось.

- Попробуй. Давай, мышонок, ты можешь.

Я беру кристалл на тонкой серебряной цепочке. Он тяжелый и холодный, в моей руке будто зажат кусок не тающего льда, который почти причиняет мне боль.

- Будет легче, если заклинание распространится только на тебя, - говорю я.

- Нет, - отрезает Моргана. - Я не хочу, чтобы ты осталась за бортом. Ты мне помогаешь, а поэтому заслуживаешь знать.